2004 07 17 Ростов-на-Дону: Помогайте стюардессе разносить напитки!
Светлана — это имя для неё. Она излучает этот свет, эту позитивную энергетику. Она не кукольная Клаудиа Шифер и не секс-бомба а-ля Памела Андерсон. Она живая и открытая. Даже интересно становится – может ли быть в этом человеке что-нибудь… плохое, душное, фальшивое? «Я, бывает, ругаюсь матом, например» – «успокаивает» она. И на солнце есть пятна. Значит – не ангел. А вполне нормальный человек. А значит это не маска. Ей по-прежнему припоминают её участие в «Ночных Снайперах» – музыки её скрипки там было много, чего не скажешь о самой Светлане. Светлана Сурганова и Диана Арбенина, закрепившая «снайперство» только за собой– слишком яркие личности, чтобы кто-то мог оставаться в тени лидера. «Вопросов о Сургановой не задавать» – пункт в пресс-релизе для журналистов, готовящихся к встрече с Дианой. Сурганова же не только спокойно отвечает на пресловутые вопросы о расставании с Дианой, но и с удовольствием смотрит выступление некогда её родной группы, если выдаётся столкнуться со «Снайперами» на каком-либо фестивале. Вместо скрипки теперь Светлана появляется на сцене с гитарой наперевес.
Если необходимо, вместо палящего солнца Светлана может принести влагу и прохладу. Так и было – накануне концерта в Южной Столице стояла несусветная жара и духота. «Питерские тучи не хотели нас отпускать и притащились вместе с нами к вам». И за это – все были снова, только благодарны.
Окружает Светлану не просто группа – но Оркестр. Оркестр профессионалов, до начала сотрудничества с певицей выступавший с программой этнической и джазовой музыки. Валерий Тхай – не только гитарист Оркестра, но и его второе сердце. Он помог Светлане начать возрождение её сольного творчества, во времена «Снайперов» лежащего мёртвым грузом в дальнем углу.
Её музыка глубока, она трогает, а не травмирует. В Светиных песнях не встретишь банальной безысходности, дешевых рыданий, претензии на показную возвышенность. Это песни взрослого человека, с сердечностью умной женщины, с серьезностью настоящего поэта.
В кругу общения музыкантов Оркестра я расслышал одно странное, оттого интересное словечко. «Вот только не знаю, можно ли его пропечатать в солидном журнале»? — осторожно поинтересовался я.
Светлана: Я могу назвать далеко не одно наше любимое слово. Наверняка это «Мандадуй» и «Жбан».
— Вот-вот, этот самый…
Валерий Тхай: Солнечный Мандадуй – это очень ёмкое, яркое и выразительное понятие, абсолютно позитивное и доброе. Это апофеоз нашей философии, квинтэссенция всего того, к чему мы стремимся. А стремимся мы быть солнечными Мандадуями, оттого нам и светит солнечный Мандадуй… Это древнее какое-то космическое слово, оно давно витало, просто мы пользуемся им.
Светлана: Очень интересна этимология слова «жбан», это уже, мягко говоря, менее древнее. Но совсем не то, что обозначает некую металлическую ёмкость. Всё очень просто. Есть в народе доверительное обращение к близкому другу «дружбан». Но людям обычно лень произносить длинные слова, даже состоящие из двух слогов, поэтому «дру-» как-то редуцировалось, а вот этот «жбан» остался. А ещё мне сказали, что «жбан» в педиатрической медицинской академии означает «двойка»…Но у нашего «жбана» не случайно есть это медицинское происхождение. Ведь творчество для «жбана» — это лекарство для себя и для других. ОН творит, чтобы гармонизироваться во вселенной.
— Кроме слов и понятий есть ещё какие-то обычаи, нравы внутри Оркестра? Поделитесь интимными подробностями?
Валерий: Место отдыха – репетиционная точка и студия..
Светлана: А работать мы предпочитаем на школьном дворе, жаря всякие шашлыки и куриные крылышки. Это моя родная школа, alma mater. Так получилось, что мой дом находится прямо напротив, через гаражи от школьного двора.
— А школьники об этом знают?
Светлана: Ой, надеюсь, что нет. Обычно мы это делаем в тёмное время суток. Хочется верить, что Ваш журнал не попадёт в руки питерских школьников…
Если говорить о студийной работе, то это очень уникальный момент – студией стала моя собственная квартира в Питере, на Кавалергардской. Это дело принципа – записать песни именно здесь, где и произошло, можно сказать, рождение «Ночных Снайперов». Именно здесь произошла наша встреча с Дианой Сергеевной. В этом доме я написала свою первую песню и все последующие. Дом, в котором я жила и который безумно люблю. Это мое место. Здесь совершенно изумительная энергетика.
— Когда ты ушла из «Снайперов», то рассказывала, что чувствовала некоторую опустошенность, зашоренность. Этот период длится и сейчас?
Светлана: Я могу сказать, что время тотальной опустошенности прошло. Я этому очень рада, но это не значит, что я начала писать песни. Я их по-прежнему пока только записываю. Когда появилась Диана, я перестала писать песни. Фактически я их лет десять не писала. Появлялись лишь очень редкие песни, их можно перечислить по пальцам одной руки. И лебединой песней явилась, вероятно, песня «Мураками». Уже под закат наших взаимоотношений. Но она тоже получилась очень светлой, парящей, искренней. Был период, когда с деньгами было совсем тяжко, и пришлось идти подрабатывать, (смеется) Все-таки труд облагораживает человека: появлялись другие очень светлые песни. Уже позже появилась заглавная в альбоме «Неужели Не Я» на стихи Иосифа Александровича Бродского, Сподвигла любовь к его творчеству. Сейчас меня греют проекты, над которыми мы работаем. Помимо нашего двойного альбома, мы участвуем в записи «Север Комбо». Начинается работа над съёмкой клипа на песню «Корабли». Так что опустошённости нет. О чём-то грустном сейчас думать нет времени.
Редкий исполнитель может похвастаться наличием на его концертах такого добровольного общества, каким является некий «Сюрприз продакшн». Эти поклонники приятно шокируют Свету своими сюрпризами из концерта в концерт. Сотни белых перчаток с сердечком на ладошке, которые они раздали зрителям в зале, поднялись в один миг на известных словах из той самой «Мураками» — «я хочу любить тебя руками». Светящиеся фонарики, бубны, надувные круги и большие белые паруса во время упомянутых «Кораблей»… «Когда это делают сразу сотни человек, ощущаешь себя счастливой. Они в последнее время меня очень разбаловали. Теперь всегда жду от них очередных сюрпризов».
Ростовский концерт для Светланы был первым после перенесённой ей в начале лета операции на самом дорогом для вокалиста – голосовых связках.
Светлана: образовался узелок маленький, его успешно удалили. Я выдержала «вокальный режим», а это означало двухнедельное вокальное воздержание. То есть нельзя было не только петь и разговаривать, но даже слушать музыку. Потому что, оказывается, во время прослушивания музыки, особенно в наушниках, всё время работают голосовые связки. На рефлекторном уровне. Даже речь вызывает какие-то вибрации в голосовых связках. Поэтому мы по возможности уезжали на природу и там отмалчивались. Потом я ходила к специалисту – фониатору, который меня учил разговаривать заново. Сначала был тест. Выяснилось, что я конечно, абсолютный невротик, вагатоник и псих полнейший. Меня и в этом смысле подлечили. А вообще, я поняла, что я абсолютно неправильно всю свою жизнь дышала и произносила слова. Нужно дышать животом, нельзя зажиматься, чувствовать столп воздуха… Никогда об этом не задумывалась. И мне кажется, что у меня появились новые ощущения во время пения. Мне стало спокойней, стабильней. Мне даже показалось, что стала меньше фальшивить. И тембр немного стал ниже. Это по партиям заметно, потому что некоторые низкие ноты мне было тяжело петь, сейчас я с ними совершенно спокойно справляюсь.
…Я поняла, что теперь я могу совершенно спокойно летать в самолёте. Потому что я ужасно боюсь самолётов. Справляюсь с этим тогда, когда в «ушах» у меня что-то играет. Вот сегодня очень благополучно долетела. Абсолютно не боялась…
-А что играло?
Светлана: Майк Стерн. Из известных исполнителей, помогает моя любимая группа «MUSE». Обожаю. Обязательно какой-нибудь алкоголь, но не до одури. Очень отвлекает от страха полёта, когда ты помогаешь стюардессе разносить напитки, завтраки… Мы как-то летели на Ан-24, это такой маленький самолётик. Ужас, как боялась. Ужас, как тогда напилась! И начала приставать к стюардессе. Она была одна на весь салон. Мне было так страшно. Я думала, чем бы себя занять, так как пить больше не могла. Ничего с собой из музыки послушать не взяла. И тогда я сказала: «Знаете, я хочу вам помочь. Давайте я тоже буду что-нибудь разносить» И это так было здорово!
-И как реагировали пассажиры?
Светлана: Да совершенно нормально! Они тоже были в полуобморочном состоянии. Они подумали, что у них двоится в глазах.
Валерий: Главное, что не рванула штурману помогать!
Светлана: Кстати! Моя потаенная мечта добраться до штурманской рубки в самолёте. Думаю, это станет следующим номером нашей программы (смеётся)
— Как вы выбираете песни, которые стоит исполнить на фестивале?
Светлана: На больших сборных концертах нужно исполнять не те песни, которые могут лучше запомниться и поэтому могут сделать тебя узнаваемым. Иная градация должна быть. Мы выбираем песни, которые «грувят» (От англ. groove). Есть такое понятие – когда песня «прокачана». Когда ритм-секция дышит в такт, как одно целое. А солирующий инструмент просто плачет, когда играет своё соло и оно пронимает до самых корней волос! За один концерт может быть всего два или три таких удивительных момента. И это уже большая удача. Когда ты чувствуешь такое колоссальное удивительное единение… Это сродни очень сильным переживаниям. Оргазму, быть может…
— Можно ли достичь такой интимности на большом фестивале?
Светлана: Это тоже мастерство. Это приходит с годами и к этому нужно стремиться.
— Должна ли рок-музыка нести протест или же достаточно просто свои чувства выражать?
Светлана: Я вообще очень не люблю протесты. Особенно, если протестуют женщины. Я считаю, что сила женщины не в её протесте, а в её чарах, в её гуманности, в её терпении. Мне до сих пор непонятно и удивительно, что многие ассоциируют наш коллектив с рок-коллективом. Это чушь, конечно. Это полный бред. Мы поём просто песни. Может быть нам присущ некий драйв, характерный для рока, но ничего рОкового и ничего роковОго, особенно я, из себя не представляю. Поэтому я против протестов.
Я бываю вспыльчивой. Несдержанной. Ругаюсь матом. У меня нет генеральной линии. Я хочу и то и другое и всё стразу.
-А в тебе есть толика снобизма?
Светлана: А что это такое?
— Зазнайство, отгороженность, звёздность что ли…
Светлана: Надо будет приехать домой, и заглянуть в словарь. Я не знаю, что такое снобизм…
— И в шутку и всерьёз — в представлении зрителя скрипачка, Вы на гитаре играть умеете?
Светлана: Нет, я просто делаю вид (улыбаясь). У кого-то, мне рассказывали, такое впечатление может сложиться. Все песни, которые исполняются мной, были написаны под гитару. Не под фортепьяно, не под скрипку. И когда я не «бренчу», не аккомпанирую себе на гитаре, то напрочь забываю слова и мелодию. Это уже какой-то условно-безусловный рефлекс.
На своем недавнем большом выступлении на огромном фестивале «Нашествие», во время одной из песен, Светлана вновь взяла в руки скрипку.
Своей музыке «Оркестр» придумал замечательное определение — «VIP-панк-декаданс». Аллегория кроется в некоем совмещении несовместимого – элитного с простым народным и практичным. «Старенький, но добротно хранимый «Москвич 403», в котором сидит девушка в дорогущем кожаном пальто и курит трубку с ароматным табаком. Или же — рваные джинсы и кеды, ветровка, а на руке часы «Tissot», или золотая булавка, как видит это Светлана. — Это смесь практичного, небрежного и очень дорогого. Тонко и грубо. Сдержанно но ярко…»