2015 04 Журнал «Лиза»: интервью «Моей первой любимой куклой была скрипка»
По образованию Светлана врач-педиатр.
«Думаю, что это самая сложная специальность в мире. Поэтому не решилась остаться в этой профессии и взять на себя такую ответственность. Я начала заниматься музыкой. К тому же так сложились обстоятельства, что я из врача сразу превратилась в пациента. А может, оно и к лучшему – меньше детей пострадало из-за того, что я не стала педиатром».
Театральный опыт. В феврале 2014 года Светлана Сурганова вышла на сцену петербургского ДК им. Ленсовета в спектакле «Плавание» по Бодлеру.
Чем мы старше, тем больше привязанностей из прошлого…
Сурганова абсолютно свободна во всем – в творчестве, в общении, в жизни. Все, за что берется Светлана, она делает с радостью и удовольствием. А о людях, даже если кто-то причинил ей боль, всегда отзывается только добрыми словами. В общем, она талантливый и мудрый человек.
– Наверное, хорошо помните, как вас мучили скрипкой в музыкальной школе?
– Скорее я всех ею мучила. В пять с половиной лет это был мой абсолютно осознанный выбор – поняла, что хочу играть не на домбре, не на рояле или аккордеоне, а именно на скрипке. Увидела ее по телевизору и даже не знала, что больше мне нравится: как она звучит или как выглядит. И после того, как поступила в музыкальную школу и мне подарили первую «восьмушечку», она стала первой любимой куклой (до этого играла только в паровозики, машинки, огромные самосвалы и в доктора Айболита). Скрипку я кутала, укладывала спать рядом с собой, любовалась ею, любила и до сих пор люблю.
– Многие страхи, комплексы и сомнения у нас из детства. Что вы перенесли в зрелость?
– Не страх, а, скажем так, нелюбовь к телефону. Связано это с тем, что в коммуналке за нашей семьей единственной был закреплен номер, которым пользовались все соседи. Аппарат находился через дверь от моей комнатки, и все эти «трын-трын-трын» и многочасовые беседы в какой-то момент стали мне очень мешать. Телефон меня раздражает. Не понимаю тех, кто может часами разговаривать по телефону! Общаться нужно вживую!
– Для вас важен комфорт?
– Очень, потому что бытовые условия, в которых я росла, были суровыми. Ванна стояла прямо на кухне. Тут же – одна четырехконфорочная плита и несколько столов. И если на закрытой стеклянной двери была задернута занавесочка, это значило, что в ближайшие полчаса там банно-прачечные процедуры и входить нельзя. К тому же огромные стаи клопов и тараканов, своры котов, собак, антисанитарные условия. И сейчас, наевшись питерского «коммунального рая», это совершенно не приемлю. Комфорт для меня заключается в том, чтобы было уютно и чисто, чтобы обязательно была какая-то зона уединения, пусть самое маленькое помещение, в которое я могла бы на сколько мне нужно часов удалиться поразмыслить, посочинять.
– Но насыщенная кочевая жизнь не предполагает обустроенности, раз меренности и спокойствия.
– Я к этому отношусь философски. Прелесть фестивалей, гастролей в том, что они завершаются и я могу нырнуть в свое уютное гнездышко.
– Есть ли любимые вещи, книги, места, люди, с которыми вам уютно и надежно?
– Я достаточно сентиментальна, и если прикипаю к месту или человеку, то обычно это навсегда. Могу с кем-то не видеться годами и встретиться так, будто вчера попрощалась. Если полюбила какой-нибудь фильм, могу пересматривать его из года в год с тем же упоением и находить в нем новое удовольствие. Например, «Служебный роман» – просто бальзам на душу. А еще приятные старые песни в исполнении Пугачевой, композиции оркестра Поля Мориа, Эннио Морриконе… Да много таких вещей… Одна из них – старый маленький пластиковый петух. Он такой шершавый, теплый – вещь из «раньшего» времени. Чем старше становится человек, тем больше привязанностей оттуда. Настоящее, а тем более будущее питает меньше, чем прошлое.
– Сложно руководить мужчинами?
– Я люблю их! Наслаждаюсь их умениями, талантами, уважаю их искусство. Мне кажется, они это понимают и это их вдохновляет, располагает ко мне. Это не просто коллектив, который пришел, отыграл-отработал и разбежался, это уже почти семья. Иногда приходится воспитывать, гасить негативные эмоции. Если возникают внутренние конфликты, стараемся делиться проблемами, после концерта сядем покушаем, все обсудим, все решим. Внутри коллектива все должно проговариваться.
– Внешне вы производите впечатление довольно жесткого, сильного человека. Как это сочетается с лиричностью, часто надрывом и трагизмом в творчестве?
– Внутренняя структура хрупкая, а чтобы сохранить этот хрусталь, нужно серьезное обрамление – прочная дубовая рама.
– Где грань между глубоко личным и тем, что называется ремеслом ради денег?
– Слава богу, не могу назвать себя ремесленником. Дилетантом, самоучкой – да. Все, что происходит, происходит в рамках моей жизни, и там нет четкого разделения: вот сейчас я артист, а тут – Света Сурганова со своими переживаниями. На сцене я такая, какая есть, даже лучше, раскрепощеннее. В жизни я намного более замкнутая, у меня куча комплексов. В обычной обстановке не могу себе позволить того, что позволяю на сцене. Наверное, сцена – мое альтер эго.
– Есть ли у вас внутренний определитель, система опознавания «свой – чужой»?
– Да, по глазам и по улыбке.
– Часто приходится идти на компромисс с окружающими? И легко ли Светлане Сургановой договориться со Светланой Сургановой?
– (С интонацией Кинчева.) Компромисс не для нас! Ну а если серьезно, то это уже вопрос дисциплины. Я вывела правило для себя и всем русским людям рекомендую ему следовать: не жить в режиме цейтнота и дедлайна – если надо что-то сделать, то сделать это нужно вовремя, а не «авось завтра». Каждому событию отведен свой срок и свой темпоритм. Какие-то вещи нельзя делать очень долго, длинно, где-то же необходимо стаккато, где-то аллегро, где-то пиано, где-то лонго – вся жизнь как музыка!
– Можете ли представить себя домохозяйкой?
– Это профессия, тяжелый, изнурительный труд, причем рутинный, изо дня в день. Это то, к чему я абсолютно не приспособлена. Любая женщина, которая занимается домом, семьей, воспитанием детей, вызывает восторг, потому что знаю: я так не смогу. Нижайший им поклон! Нам, артистам, просто: сегодня здесь, завтра там, одна песенка, другая, тут тебя похвалили, там комплиментов напели, цветочки подарили… Не жизнь – сплошная радость и фейерверк…
– Что бы испытали, услышав песни «Сургановой и Оркестра» на какой-нибудь ретрорадиостанции?
– Мечтаю об этом! На новом альбоме есть композиция «Я уйду», которую прямо-таки вижу либо в каком-нибудь телесериале именно для этих прекрасных женщин, которые в основном проводят время в домашних хлопотах, либо на ретрорадио – мы просто созданы друг для друга!
– Как бы отнеслись к просьбе выступить на рок-дискотеке 2000-х?
– (Смеется.) А почему нет?! Лучше бы, конечно, конца 80-х – начала 90-х, это чуть ближе по духу, но можно и на таком мероприятии.
– Что вас пугает?
– Одинокая старость и немощность.
– А что пожелаете читателю, слушателю, зрителю?
– Хоть и банально, но – здоровья. Доброго самочувствия, здравомыслия и хорошего настроения. И все это хотя бы чуть-чуть сдобрить благоволением небес.
– Вы везучий человек?
– Конечно. Везение уже одно то, что я родилась, а не сделали аборт. То, что, когда от меня отказались биологические родители, меня приняли в семью Сургановых. И то, что потом со мной случилось и случается, я считаю большой удачей.
