§ Все о моем доме. Продолжение
В продолжение специального номера и вышедшей на его основе книги, «Сноб» публикует воспоминания современников и свидетельства героев ушедшей эпохи о загородных домах детства
попытаюсь объяснить. не было старого запорожца или москвича или на худой конец нивы для регулярных субботних рейсов москва — малаховка — москва, не было банок с огурцами, победными стеклянными боеприпасами украшающими углы кухни, не было варенья с обязательным намеком плесени по ободку пластмассовой крышки в бурых отметинах многоразового использования, не было теплицы, палисадника, резного крылечка, а главное идеи такой у нас не было и быть не могло — помилуйте, какие дачи на колыме?
было больше чем дача. бабушкин дом. деревянный с сумраком спален, марлевыми занавесками, ушедшей левым краем в землю банькой, где мы с теткой делали криминал — она курила и мы пили водку.
был чердак. к нему вела лестница без, собственно, ступенек, одни намеки, и железные поручни с бледно-оранжевой ржавчиной. на чердаке кто-то жил. уверена. он, именно он, не она, был солдатом второй мировой и жил для единственной цели — охранять военные фотокарточки в пропитанных пылью ящиках. обычно он прятался где-то под опилками и стекловатой, в коктейле песка и солнечных лучей. спал зарывшись в старые, непременно коричневые пальто и шерстяные с дырками одеяла. когда мои руки толкали волокнистую расслоенную древесину двери, мы оба знали, что опять не увидим друг друга, но возможность была в каждом сантиметре пыли, и потому я осторожно двигалась по чердаку и будто во сне нарочито медленно поворачивала голову: он должен был успеть спрятаться. однажды хозяин чердака подбросил в один из ящиков маленькую испанскую разбитую гитару. 4 струны. щербатый гриф. теплая от солнца. трень-трень-трень — вот и вся мелодия. я отложила ее и больше не нашла. с чердака обычно встречала бабушка. с дрыном в руке. меня никогда не били, в семье это было не принято. высоко подняв голову в непременном платочке, наблюдая, как я лечу с высоты второго этажа на землю, не касаясь ступенек, которых касаться было нельзя — мгновенный провал в труху — бабушка трясла палкой и умоляла больше не лазить на чердак по разболтанной гнилой лестнице. тщетно. я подныривала под ее руками и сбегала в сад.
в саду жили яблони. с десяток деревьев молодого налива. на них я буквально жила и изменила лишь один раз с баней, куда залезла, чтобы водрузить советский флаг. яблони были дедушкиной гордостью. когда он умер, деревья почтили его память огромного размера яблоками нежно-зеленого отлива с шипучим соком внутри и умерли следом.
без дедушки вообще все остановилось. куда-то исчезли кролики с ушами-осоками, сломался умывальник, и я больше не спала на печи под картиной «запорожцы пишут письмо турецкому султану». в иные времена, кстати, мы с дедушкой присоединялись к запорожцам и под его диктовку (остроумный был человек, с отменным чувством юмора) я на полном серьезе выводила: «здравствуйте, дорогой султан!».
в доме были двери, но я их не признавала. для меня существовали только окна. через них я входила в дом и в них выпрыгивала. под окном меня обыкновенно караулила бабушка и набрасывалась с шипением «о, господи! не позорь ты нас! что люди скажут! что скажут люди!», а за ней следовал дедушка, влюбленный в бабушку до последней секунды жизни.
мне кажется, я на всю жизнь пропахла этим домом, его обоями в розовый цветочек, откуда-то привезенными свечами и колокольчиком из рижского собора, пылью и своими детскими книгами, посудой и алюминием ложек, зеленым диваном с рыжими подлокотниками, радио с единственным маяком «в рабочий полдень». я ношу в себе этот аромат. запах счастливого свободного детства.
каждое лето дом становился все меньше и меньше и наконец растаял. я пыталась его спасти, но мне не удалось. как не удалось в 92 года подарить бабушке единственное (помимо просьбы не прыгать через окна), о чем она за всю жизнь меня попросила — молодость. и через год не стало ни ее, ни дома. и так закончилось мое детство.
так вот дачи у нас никогда не было. было родовое гнездо, уничтоженное временем и варварством людей. надеюсь, мне удалось это объяснить.
2014
«Сноб»
