2001 04 13 Интервью газете «Знамя» (Калуга)

корреспондент — Ирина Хоменко

В гримерке поражал сапог, сиротливо примостившийся на батарее. Группа «Ночные снайперы» ютилась в комнатушке размером со стандартную совковую кухню (метр на полтора), заваленную грудой старой обуви и тряпьем. Диана, по своей привычке, задумчиво ела медиатор, Светлана, по-воробьиному нахохлившись, назначала время интервью. От встреч с журналистами они никогда не отказываются (более того, Диана как филолог вносит в написание интервью довольно ощутимую лепту). С фанатами и поклонниками общаются охотно и на равных. На многие вопросы и предложения отвечают: «Запросто».

Они образовались более семи лет назад на векторе, который соединяет Магадан и Питер. Ночной прохожий Магадана подарил им название. До недавнего времени они были акустической группой. После клипа «Тридцать первая весна» количество их поклонников стало увеличиваться в геометрической прогрессии. Большинство фанаток — девушки, студентки гуманитарных и медицинских вузов. Последнее неудивительно, поскольку солистка — филолог, а скрипачка — педиатр. Половину почитателей они знают в лицо. Мечта Светланы — Япония, Дианы — музей Маяковского. Вот, собственно, вкратце и все сведения, которые можно было почерпнуть со страниц периодических изданий. Некоторые вызывали интерес, а некоторые уже набили оскомину. Да и вообще, лучше всего человек раскрывается в искусстве: в том, которое создает, и в том, которое потребляет. Создания и предпочтения созидателя говорят лучше него самого. Только творения — сами за себя, а на пристрастиях стоит остановиться подробнее.

— В клипе «Кошка» использованы кадры фильма «Люди-кошки» сороковых годов. Чей это замысел и связан ли он как-то с вашими пристрастиями в кинематографе?

Диана Арбенина: — Замысел был общим. Когда мы стали обсуждать сценарий клипа с нашим режиссером Павлом Руминовым, то сошлись на том, что все мы очень любим черно-белое кино, а для клипа «Кошки» как нельзя лучше подходит фильм Жака Турне «Люди-кошки», снятый в 1943 году. Оказалось, что наши вкусы совпадают. Очень хорошо, что не пришлось спорить по этому поводу.

— Какой из увиденных в последнее время фильмов впечатлил вас более всего?

Светлана Сурганова: — Давно это было… Мы смотрели Кислевского «Декалог».

Д. А.: — И «Дневник его жены» — последний фильм, который мы смотрели в Питере. В нем убивает последняя фраза: «А потом я умерла». Типичный пример того, как люди совершенно четко знают, что они хотят снять, до мелочей, до деталей. И последняя фраза ставит точку, будто бы подпись автора.

— Может показаться, что строчка «Иван Бунин ходит в кино, по бедрам подруги пишет рассказы» иллюстрирует некоторые моменты этого фильма, хотя песня была написана раньше, чем картина вышла на экраны.

Д. А.: — Со мной часто такое бывает: я сначала что-нибудь напишу, а потом увижу…

С. С.: — …Или потом это случится.

Д. А.: — Если продолжить разговор о кинематографе: как-то у нас со Светкой был опыт хождения в московский кинотеатр. Мы играли в клубе «Манхэттен-экспресс», концерт был очень поздно, полвторого ночи, а потом мы решили сходить в кино. Смотрели фильм «Чего хотят женщины» с Мэлом Гибсоном в главной роли. Это была прикольная экскурсия в кино, потому что в плане синематографа Москва дает фору всем городам России. В Москве это своеобразный экшн, акция — сходить в кино, — начиная от попкорна, которым люди обсыпают друг друга… Мне кажется, москвичам совершенно все равно, что смотреть, они просто идут в кино…

— А если говорить об искусстве в целом: о музыке, о литературе?..

Д. А.: — Что касается литературы, то сейчас я намного меньше читаю, нет времени, к сожалению. Последнее — Мураками «Слушая песнь ветра».

— Вы считаете, что родились в свое время или, может быть, хотели бы жить в какую-нибудь другую эпоху?

С.С.: — Мы размышляли над этим вопросом вчера, думали, в какой стране и в какое время хотели бы жить. Я ответила, что это Испания времен Лопе де Вега. Сегодня я, наверное, отвечу так же.

Д. А.: — Сегодня — Греция почему-то. Резко.

— В Интернете вы сказали, что очень цинично относитесь к стихосложению. Что вы имели в виду?

(В баре начинают молоть кофе. Очень громко. Диана: «Интересно, это они специально?.. Подождем, пока они закончат». Мы на минуту прерываемся).

Д. А.: — Что касается стихосложения, я мгновенно распознаю графоманство (этакое юношеское писательство). Талантливой рифмой меня тоже не изумить. У меня слишком высокая планка, а может, я чересчур серьезно отношусь к вопросу дактилей, ямбов и хореев. Однако если меня что-то цепануло — не скрываю. И, как правило, это остается надолго.

— Ваше желание посетить музей Маяковского связано с тем, что вот-таки цепануло?

Д.А.: — Это связано с тем, что я очень люблю Маяковского. Мне кажется, что он был абсолютно одиноким человеком — таким большим и таким ненужным. Его мало кто понимал при жизни. Мне хотелось бы впитать атмосферу, в которой он жил. Но в музее мы, к сожалению, так и не побывали до сих пор.

— А что нравится из поэтической классики?

Д.А.: — Вы имеете в виду какое время?

— В целом. Что оставило самый глубокий след?

Д.А.: — Из классики… Бродский, пожалуй. Но это уже неоклассика. Что касается классического понятия поэзии — Пушкин.

— Вы говорили про любовь к Булгакову. А он вам наиболее близок своими мистическими произведениями («Мастер и Маргарита») или социальными?

«Снайперы»: — Булгаков близок нам как Мастер.

Д.А.: — А то, что он мастер, — безусловно. Мне кажется, эпизод, с которого начинается «Мастер и Маргарита», о том, что было жарко и герои пили теплую абрикосовую воду, которая абсолютно не утоляла жажду, потом они начали икать, — это ничуть не менее мастерски, чем вся сага про Понтия Пилата.

Но оставлять в стороне творения самих «Снайперов» тоже не стоит. Любое произведение искусства — это частичка судьбы художника. Попытка спроецировать названия альбомов на реальную жизнь музыкантов может оказаться удачной.

ДЕТСКИЙ ЛЕПЕТ

— Если уж один из ваших альбомов носит название «Детский лепет», может, расскажете про свое детство? Какими вы были детьми?

Д.А.: — Одно могу сказать точно: бодрыми. Сейчас я думаю о том, что если бы детство не прошло так, как оно прошло, то, вероятно, и музыка бы сейчас нами игралась другая. Наше детство — это постоянная скорость, постоянное движение: у Светки — крыши в Питере, у меня — колымские дороги. К сожалению, кукол в детстве не было…

— К сожалению? А паровозики были?

Д.А.: — Ну-у, и какие! Паровозики были и шпаги.

С.С.: — Я в доктора играла. Это была единственная любимая игра. В детстве я дружила исключительно с парнями. Когда подросла, играла с ними в футбол и в «стрелки». Одна команда преследует другую, та, которая убегает, рисует стрелки.

Все хором: — У нас это «казаки-разбойники» называется! Да, «казаки-разбойники»! Точно!

С.С.: — Детство… Какое-то странное у меня было детство… Не люблю о нем вспоминать, да и вспоминать особо нечего. У меня такое ощущение, что жизнь началась только тогда, когда я познакомилась с Динкой.

Д.А.: — Детство началось.

С.С.: — Да, началось детство.

— Свет, ты где на скрипке играть училась?

С.С.: — В музыкальной школе N 12 Дзержинского района, город Ленинград, тогда еще Ленинград.

КАПЛЯ ДЕГТЯ В БОЧКЕ МЕДА

— Ваш первый альбом называется «Капля дегтя в бочке меда». А что для вас является каплей дегтя в реальной жизни?

Д.А.: — Это все-таки больше относится к тому времени, когда был записан альбом, пару лет назад. Дело в том, что еще год назад мы были совершенно в иных условиях — нас никто не крутил, о нас не писали. Но мы пели так же, как и сейчас. Сложное это было время, приходилось постоянно преодолевать стену молчания: некоего вакуума между тобой и миром.

С.С.: — Это такое тягостное ожидание, когда непонятно: вырулит — не вырулит, будет все это предано огласке или не будет, придется крутиться в маленькой аудитории или все-таки тебя вынесет в океан, в море. С этим и связано это напряжение; эта капля дегтя в бочке меда — неопределенность…

Д.А.: — Попытка преодолеть, опять же повторяю, вакуум между песнями и их реальным воплощением в жизни.

С.С.: — А что ты называешь реальным воплощением в жизни?

Д.А.: — Когда ты пишешь и заведомо знаешь, что твое творчество достойно признания, а у тебя в силу каких-то причин не получается, возникает брешь между тобой — творцом — и миром, который тебя не принимает или принимает не так, как тебе хочется. Я не верю тем людям, которые говорят: мы пишем и поем сами для себя и нам абсолютно пофигу, воспринимают нас или нет… Ведь это просто слова. Каждый человек, который творит, хочет признания. Преодоление этого состояния и есть реальное воплощение творчества в жизни. Мне кажется, на сегодняшний день мы этого достигли.

РУБЕЖ

— Изменилась ли энергетика зала после выхода последнего альбома?

Д.А.: — Раньше аудитория была очень закрепощена. А сейчас люди на наших концертах не стесняются выражать свои эмоции. Это очень важно, потому что мы любим естественность, если только она не оборачивается бестактностью.

С.С.: — Мне кажется, что реакция зала была вялой только потому, что народ приходил и вникал. Он хотел разобрать слова, послушать музыку. Это было внове. По-моему, первое прослушивание «Снайперов» всегда является хоть маленьким, но шоком. А сейчас наши песни уже на слуху, люди знают мелодию, тексты, им не надо напряженно слушать, вникать в них. Они могут просто радоваться этим песням, спокойно выплескивать свои эмоции.

— А как изменился ритм жизни?

Д.А.: — Сейчас у нас начинается еще более жаркая пора, гастрольный тур: будет очень много концертов, но не в Москве, не в Питере… Страна состоит не только из своих столиц.

— Кстати по поводу городов. Не собираетесь ли вы перебираться в Москву? Чем для вас отличаются эти города?

Д.А.: — Мы питерская команда и в Москву переезжать не собираемся. Вот у Светки, например, дом находится в Питере. Да и перебираться в Москву особо незачем, потому что дорога сюда занимает всего лишь восемь часов — за это время можно хорошо выспаться, открываешь глаза — другая столица.

— Во время концерта на «Нашем радио» вы говорили, что ищете в Москве себе место для репетиций…

Д.А.: — Да, но это было, вероятно, в тот момент, когда мы здесь очень основательно жили. Месяц до выхода альбома, до марта.

— Не хотите ли вы вспомнить старое время, устроить какой-нибудь необычный концерт, например акустический?

Д.А.: — Безусловно. Мы, повторяю, абсолютно не отказываемся от акустики, просто сейчас мы ее несколько заморозили, что связано исключительно с тем, что очень сложно растить сразу двоих детей. Когда один ребенок уже взрослый и встал на ноги, нужно поднимать второго. Акустика никуда не делась, мы не забываем песен.

— Вы по природе бунтари, могли бы защищать какую-либо идею до конца?

С.С.: — Да.

Д.А.: — Этим мы и занимаемся.

— Снайперизм защищаете?

Д.А.: — Да. Мы не заканчиваемся как снайперы, когда сходим со сцены.

— Это стиль жизни?

Д.А.: — Безусловно.

13.04.2001