2002 03 25 Портал mNews.Ru: интервью «Я ни в кого не играю»

корреспондент — Евгений Незванный

«Ночные снайперы»: взрывная энергия чувства

Группа «Ночные снайперы» — явление на нашей музыкальной сцене уникальное. Посреди долгой зимы коммерческого рокапопса, захлестнувшего родной шоу-бизнес с головой, они вернули нам эйфорическую весну времени, когда деятельность музыканта не была похожа на нечто среднее между спортзалом и турнирной таблицей, когда слова способны были обжигать и даже изменять сознание, а сердца целых стадионов слушателей еще бились в унисон упругому ритму рок-н-ролла.

«31-я весна», пожалуй, самая известная песня «Ночных снайперов», буквально взорвала радиоэфир в 2000-м, настолько поразив слушателей свежестью и мощью подачи, что мгновенно выбилась хиты и принесла группе, что называется, всенародную славу.

Но то был лишь очередной этап долгого пути, который прошли вместе Диана Арбенина и Светлана Сурганова, являющиеся идейным и эмоциональным центром группы. Не один год до этого они радовали поклонников интеллектуального рока камерными акустическими концертами. Дуэт успешно гастролировал и записал даже (при незначительной помощи приглашенных музыкантов) два альбома — двойной «Ложка дегтя в бочке меда» и «Детский лепет», которые пользуются особенной любовью среди поклонников группы.

Широкая известность пришла к «Ночным снайперам» в 1999 году, когда решено было собрать электрический состав и продолжать музыкальную деятельность на качественно новом уровне. Так в группе появились мужчины: бывшие музыканты «Наутилуса» Игорь Копылов и Альберт Потапкин (позже ушедший в «Аквариум») и гитарист Иван Иволга, с приходом которых «Ночные снайперы» окончательно вышли из полуандеграундной среды и стали завоевывать уже не маленькие зальчики, а концертные площадки масштаба ДК «Ленсовета» и «Олимпийского». Тогда же начались и зарубежные гастроли, в частности в Данию и Израиль.

Необычность имиджа девушек и неоднозначность лирического героя прибавили им скандальности, однако главное, что приводило и приводит в восхищение и критиков, и слушателей, — это музыка.

В песнях «Ночных снайперов» поражает обескураживающая искренность, взрывная энергетика чувства, способного быть похожим и на «горький мед», и на «цунами», тонкий психологизм, яркое личностное начало в стихах. Прибавьте к этому хорошее чувство языка (Диана, кстати, по образованию филолог) и профессиональный подход к музыке (Света, как рассказывают коллеги, занимается игрой на скрипке по 8 часов в день). Кстати, именно виртуозная скрипка Светланы Сургановой, в музыкальном почерке которой чувствуются классическая, джазовая, цыганская традиции, остается изюминкой звучания группы, а техничность ее исполнения уже породила реплики о том, что «Сурганова играет гаммы быстрее, чем Ванесса Мэй».

Песни «Ночных снайперов» ни на миг не вызывают сомнений в подлинности описываемых в них чувств. Впечатление такое, что перед нами — обнаженная душа, голый нерв очень восприимчивого и ранимого человека. Каждая песня — это живая истории любви, настоящих переживаний, которые невозможно сымитировать. «Снайперы» вновь напомнили меломанам, что о любви можно говорить языком Цветаевой, Пастернака, Бродского. Любовь, о которой поет Диана Арбенина (автор большинства песен группы), это не только встречи, но и расставания, и многочасовые ожидания у телефонной трубки, и ожоги измен, и тревоги сомнений. Она сродни электрическому разряду. Эта любовь способна преодолевать время и пространство, крушить, подобно цунами барьеры, условности, привычки. И все это — на предельной скорости, на пределе человеческих возможностей, взахлеб.

Не случайно сама Дина очень любит скорость, о чем подробно рассказала в одной из наших бесед.

— Насколько я знаю, осуществилась наконец твоя мечта — прыжок с парашютом. Ну и как ощущения?

— Ты знаешь, когда приземляешься, абсолютно не хочется разговаривать. Вообще. Тебя настолько «накрывает» это небо!.. И еще я поняла такую вещь: если боишься, то прыгать не надо.

— А ты совсем не боялась?

— Нет. Я это сознательно выбрала. Если ты чувствуешь небо лопатками, значит, оно тебя не предаст. И когда я летала на реактивном самолете, мне было абсолютно не страшно. Там такая капсула, состоящая из двух частей. Ты сидишь сзади, соответственно, пилот — впереди. Между вами перегородка, и связывается вас только такая гашетка, на которой маленькая кнопочка.

— А как представилась такая возможность?

— У меня есть один друг, который прекрасно знает про мои увлечения, что во мне много энергии и я не могу сидеть на месте долгое время. Мне нужно постоянно что-то преодолевать, идти вперед. И вот он мне звонит и говорит: «Слушай, а ты на реактивном самолете летала?» Я говорю: «Нет». — «Хочешь?» — «Конечно». Он говорит: «Ну, вообще, тебе малым не покажется». Да, это чума просто! Страха нет, но перегрузки очень большие, так как он быстро очень взмывает в небо. Кровь вся отливает к ногам, такое впечатление, что в тебе ее вообще нет. И в какой-то момент у меня голова просто резко назад откинулась — потом мне рассказали, что я чуть не сломала себе шею. Потому что нужно постоянно себя контролировать.

— А Света не увлекается такими экстремальными вещами?

— Нет, Светка на велосипеде любит кататься. И делает это очень классно.

— А не практикуете стрельбу из снайперской винтовки?

— Нет. Ну зачем, если мы «снайперы» по идеологии, постоянно подчеркивать это какими-то прямыми поступками?

Темы песен «снайперов» — не только перипетии личных отношений героев. Находим мы, например, здесь и узнаваемые городские зарисовки, в которых чувствуется мировоззренческий нонконформизм — характерный признак рок-н-рольного сознания, особенно питерского.

Еще год назад, слушая первую электрическую работу группы, альбом «Рубеж», мы предрекали, что преодолев это барьер, рубеж, отделяющий этап «электрического» становления от творческой зрелости, «Снайперы» совершат настоящий прорыв. Новая работа группы, похоже, не обманет наши ожидания.

Кардинально отличаются девушки от множества «коммерческих» коллег тем, что для них жизнь и творчество сливаются воедино. Группа — это и не только средоточие музыкальных энергий, но и сфера сложных личностных взаимодействий.

Два творческих центра в коллективе — это всегда непросто. Год назад Дина и Света признавались, что им нечего делить и в отношении лидерства у «Ночных снайперов» полный паритет. Однако в последнее время стало казаться, что равновесие в группе смещается? Так ли это, мы спросили у Дианы Арбениной, с которой встретились в преддверии выхода альбома «Цунами».

— Создается впечатление, что в группе «Ночные снайперы» в последнее время сместилось лидерство. Фанаты совершено справедливо задают вопрос: почему так мало становится Светы, и так много Дины?

— Вообще идеологию группы определяю действительно я. Хотя бы в силу того, что песню написал — так слово держи. Я не хочу на своих музыкантов взваливать «вину» за те песни, которые я написала. Кто может лучше, чем я, сказать о той песне, которую я написала? А Света действительно много времени уделяет собственно музыке, скрипке. Она жаворонок, и занимается чуть ли не с 7 часов утра. Я же, по сути, не владею ни одним инструментом, кроме, скажем, гитары, на которой я чешу так, как ни одна девушка в России.

— Но вас изначально знали как дуэт? И вдруг уже даже на афишах (сам видел) — ты появляешься одна? Согласись, это странно?

— Я не думаю, что если на афише напечатало одно лицо, нас послушать придет меньше народу. Люди приходят прежде всего слушать музыку.

— А Светиных песен почему становится меньше в репертуаре?

— Ну вот, скажем, когда мы играли большой акустический концерт в Москве, песен было половина на половину. А так… есть, конечно, причины. Я активизировалась в последнее время в плане творчества, стала писать много песен, и мы их стали делать в первую очередь, поскольку они самые новые, самые животрепещущие.

— А Света что-то пишет сейчас сама?

— Во-первых, это интимный вопрос, который даже я ей не задаю. Человек, который пишет, который хочет что-то показать, он приходит и приносит. Пока этого с ее стороны нет. Мне кажется, что у каждого в нашем коллективе есть свои права и свои, в общем-то, ниши. Это нормально.

— Хорошо. Поговорим о новом альбоме. На твой взгляд, он сильно отличается от предыдущего?

— Безусловно. Это небо и земля. Я тут слушала «Рубеж» какое-то время назад и поняла, что следующий альбом мы должны сделать очень мелодичным и мягким. При том, что в нем очень энергичные песни, «боевики», как я их называю. А еще я подумала в какой-то момент, что очень убого и примитивно исходить в аранжировках из того, какие инструменты у тебя участвуют в концертах. Мне кажется, что не надо делать музыку бедной, не надо исходить только из тех инструментов, которые есть у тебя под рукой. Если у тебя нет трубы, а тебе нужен трубач, ты должен разбиться, но сделать так, чтобы у тебя в песне играла именно труба.

— Сессионные музыканты были задействованы на «Цунами»?

— Да. Украинские музыканты. Очень классные. На альбоме звучат духовые, клавишные.

— А планируете сессионных музыкантов как-то и на концерты привлекать?

— Посмотрим. Почему бы и нет.

— Не хотите ли издать еще один акустический альбом?

— Хотим. Но сначала будет «Цунами»… Кстати, почему еще, как ты говоришь, Светкиных песен еще так мало? Потому что, в силу внутренних причин, они более акустические. А зачем, например, из акустических песен делать что-то жесткое, делать из песни Квазимодо? Что касается акустики, там как раз будет большой процент Светиных песен. Причем альбом уже имел первую стадию записи, и это было еще пару лет назад.

— Как название такое определилось — «Цунами»?

— В последнее время меня вообще радует тенденция, которая сейчас в обществе наметилась — мода на все японское. Наконец-то у нас стали понимать что японцы — это очень глубокие люди, очень содержательные и очень здоровые.

— То есть в данном случае вы каким-то образом среагировали на моду?

— У меня 3 года назад появилась песня, которая называлась «Цунами». Она является средоточием смысла альбома. Сам дух, самый смак альбома — он именно в этой песне. Я общалась с японцами по поводу слова «цунами» (слово-то японское), потому что мне была интересна его этимология. В частности, я узнала, что оно слово состоит из двух частей: «цу» и «нами». «Цу» — это гавань, а «нами» — это волна, которая накрывает гавань. Это во-первых. А во-вторых, это очень сильный взрыв чувств на почве каких-то любовных переживаний и потрясений. А поскольку мы поем о любви, просто все в один момент как-то и совпало. И когда появилась песня «Цунами», кстати, она была у нас одна из любимых из тех, что мы исполняли на концертах. То есть у нас не было размышлений типа: «А как бы нам альбомчик назвать?». Нет, все пришло органично.

— Однако при этом программа новых песен, которую вы играли до последнего времени, называлась «Дезертир». Почему так?

— Дезертир (для меня лично) — это не тот, кто линяет с поля боя. Это тот, кто встает и, рискует собственной жизнью, чтобы прикрыть остальных. Для остальных он дезертир, но в тот-то момент винтовки целятся именно в него. Он спасает тех, кто остался сзади.

Вот такая у меня была трактовка.

— Любимые детские развлечения вспомнить можешь?

— Как-то все было очень бодро. Во-первых, я очень любила читать (как и сейчас, впрочем) и очень прочитала за свою жизнь. Мне родители привили любовь к чтению, научив меня читать в 3 года. А так получилось, что я много болела и в садик не ходила. И в то время, когда много времени у меня отнимали всякие домашние дела (потому что я очень маме помогала, вообще была послушная девочка, хорошая), это мне абсолютно не мешало вылазить через окна, бегать с пацанами и там играть во всякие «футболы», лазить на всякие сосны.

— В «войнушку» играли?

— Конечно. Солдатики еще у меня какие-то были, машинки коллекционировали. Знаешь, такие железненькие — чем больше деталей открывается в машинке, тем круче.

— А в институте уже только музыка была?

— Музыка и иностранные языки: английский, немецкий, французский.

— Неизбежное следствие популярности — поклонники. Часто вам приходится общаться с поклонниками непосредственно, за пределами концертов?

— Конечно. Поклонники — это те же люди. Какой смысл от них бегать? К тому же среди них очень мало нетактичных людей, которые бы вели себя бесцеремонно (во всяком случае пока).

— Это больше помогает или мешает?

— Конечно, помогает.

— Ну а встречаются назойливые поклонники?

— Так такое и со всеми бывает, не только с музыкантами. Я помню, например, когда я еще не занималась музыкой, у меня были мальчики-поклонники, которых я периодически «отшивала».

— То есть опыт отстаивания своих позиций?

— Кончено.

— А на улице узнают?

— Да.

— И как ты реагируешь?

— Ну, на самом деле, когда люди подходят, говорят тебе, что им нравятся твои песни, разумеется, это приятно. Значит, есть востребованность. А артист, который невостребован, это трагично.

— Твое отношение к Интернету?

— У меня был период очень бурного увлечения Интернетом. Но он уже прошел, и слава богу. Потому что проводить массу времени, ползая по сайтам, по чатам, — это обделять просто свою жизнь. Реальные люди — интереснее, они, понимаешь, теплые, их можно потрогать. А всякие виртуальные отношения — я их пережила, и мне это уже неинтересно.

— Приходилось заводить виртуальные романы?

-…. Эх! (Мечтательно вздыхает). Ну да. Это было сильно…

— Есть фанаты, которые, слушая твои песни, начинают напрямую соотносить их героя с тобой, до мельчайших подробностей. То есть для кого-то это становится своеобразным таким «Шоу за стеклом». Не коробит тебя такой подход?

— Творчество всегда очень лично и в то же время очень абстрактно. Люди ведь не пытаются увидеть в моих песнях то, например, как я принимаю душ, и так далее…

— Что бы ты сказала тем людям, которые пытаются воспринять твои песни именно так?

— Я бы им сказала просто: «Ищите себя». Тут ничего не добавишь!

— Часто ли тебе приходится на публике скрывать свои эмоции?

— Да я, в общем, как мне кажется, довольно понятный персонаж. Я ни в кого не играю. Но случается, что когда, скажем, отыгрываешь концерт, а потом люди хотят с тобой общаться, а ты общаться не можешь, потому что ты устал, приходится каким-то образом себя мобилизовывать, эту усталость преодолевать, и все-таки общаться с людьми. Хотя в какой-то мере, мне кажется. Это в некотором смысле нечестно. Потому что в тебе нет уже того запала энергии, который позволяет максимально выложиться в какой-то беседе.

— Два пути — Джим Моррисон и Би Би Кинг. Какой тебе ближе?

— Моррисон, конечно.

— То есть быстро, но ярко сгореть?

— Это от нас не зависит. Я фаталист.

— Купила бы ты билет в рай ценою собственного творчества?

— Я не верю в загробную жизнь. К сожалению, мы умираем.

— Что для «Ночных снайперов» более свойственно — жить сегодняшним днем или строить продуманные планы на будущее?

— Мы будущее делаем каждый день.

— Что бы вас больше устраивало — всенародная слава или понимание избранных (если бы была такая жесткая альтернатива, разумеется)?

— Я не верю в элитарность. В том смысле, когда элитарностью называются два человека в зале. Тут явно что-то не то, что-то нездоровое. Но в равной степени я не верю и в стадионы.

— Какой подарок способен тебя растрогать?

— Цветы. Очень люблю тюльпаны. Они какие-то такие трогательные, смешные и при этом очень нежные. Мне нравится весна. А когда уже появляются тюльпаны, тут понятно, что она обязательно придет. Она же не может не прийти, если тюльпаны появились!

mNews.Ru

25.03.2002