2002 12 Журнал «Общественное мнение»: интервью «Жизнь под прицелом»

Корреспондент Ольга Данова

«Снайперы» — не модная группа, но любимая. Любимая за фантастически пронзительный вокал Арбениной, за изматывающую душу скрипку Сургановой, небрежно-легкую акварельную тонкость текстов, за исповеди без истерик, воинственный напор аранжировок. «Снайперы» бывают по-юношески непосредственны и по-стариковски мудры, но каждый их арт-выстрел попадает точно в цель. Они живут, потому что не могут не петь и поют, потому что не могут не жить.

5 декабря вышел новый диск группы — «Цунами». Солистка группы «Ночные снайперы» Диана Арбенина дает интервью журналу «Общественное мнение».

— Для меня лично знакомство с группой «Ночные снайперы» состоялось, когда впервые услышала песню «Столица». Запомнила этот момент по ощущению узнавания и удивления — оказывается, есть люди, чьи впечатления от Москвы настолько совпадают с моими. Недавно вышла программа Славы Петкуна «Черно — белое», где вы об этом немного говорили. Поэтому первый вопрос: на каких ассоциациях, впечатлениях создана эта песня?

— На самом деле, песня о любви. У каждого из нас есть города, которые мы любим и которые для нас — Вселенная. Для кого-то — это Москва, для другого — Магадан.

— Для вас это Москва?

— Нет, не Москва. Просто так получилось, что дорогой мне человек, о котором идет речь в песне, жил в это время в Москве. На мое восприятие Москвы наложилось личное, мое чувство к этому человеку.

— Значит, это очень конкретная вещь?

— Конечно. О чем еще может петь женщина? Только о любви.

— Есть ли такое место в мире, в котором хотелось бы жить? Ну, как Гоген, плыл, остановился, вышел на Таити и остался там на всю жизнь?

— Пожалуй, нет пока. В моей жизни было много городов. Родители постоянно переезжали с места на место. Чукотка, Колыма, Магадан, Белоруссия. Поэтому, вероятно, охота к перемене мест у меня в крови и где-то останавливаться в одном месте не хочется. Сейчас много времени провожу в Москве, потому что выходит пластинка, а на самом деле живу я в Питере.

— Существуют понятия «провинция», «столица». Вам знакомо такое восприятие городов?

— Для меня «провинции» не существует. Я всегда говорю «губерния». Потому что слово «провинция» изначально несет какой-то негативный оттенок, который правда ничего не определяет. Много людей видела, которые родились в Москве и при этом остаются по жизни кондовыми провинциалами. И знаю тех, кто родился и вырос в провинции, но это в высшей степени интеллигентные люди. Они по-хорошему космополитичны и в общении могут фору дать москвичам, питерцам, да кому угодно. Саратов в этом смысле тоже очень приятный город. Я у вас даже в прошлом году отмечала День рождения. Мы работали в бригаде большого тура «Праздник футбола. Оле, Кока-кола!». Проехали тринадцать городов, так получилось, что Саратов оказался тринадцатым и концерт пришелся на мой День рождения. Мы отмечали в гостинице, вышли купить спиртного и возле церкви на набережной нас опознали фанаты. Мы долгое время стояли с ними общались. Очень тепло и душевно. Не смотря на то, что потом все закончилось не очень хорошо.
К нашим людям, которые сидели возле гостиницы, подошли какие-то бандиты, пристали к одной девушке, и я одному навалила. Он выхватил пистолет, закричал: «Я тебя сейчас убью!» Бегал, искал меня по коридорам. Спасла меня наш директор Света Лосева. Но, тем не менее, хочу еще приехать к вам с концертами.

— Какой город считаете родным?

— Нет такого города. Я родилась на границе Польши и Белоруссии, в Магадан попала, потому что мои родители поехали за романтикой.

— На каких площадках вам комфортней всего выступать? Стадионы, концертные залы, клубы?

— Я бы хотела, чтобы наши концерты проходили в любых местах, где нас хотели бы слушать. И неважно, что это — камерный зал или огромный стадион. Везде классная атмосфера, если публика хочет слушать музыку. Хотя, мне кажется, стадион не предполагает и не располагает к вдумчивому восприятию музыки. Немного за другим зрители туда приходят. Чтобы услышать и понять музыку, которую поют «Ночные снайперы», необходимо, прежде всего, думать умом, сердцем.

— Когда я впервые попала на ваш концерт, то, если честно, испытала неприятное чувство от ажиотажной атмосферы вокруг вас и от той публики, которая там собралась. Ваша музыка на самом деле много глубже, интереснее, имеет несколько смысловых пластов, а слушатели цепляются только за то, что лежит на поверхности. Каким вы видите своего слушателя? Хотелось бы вам этот образ изменить?

— Вряд ли это можно изменить. Любой человек понимает и воспринимает музыку по-своему. Для меня идеальная аудитория — это люди свободные, умные, естественные, добрые, умеющие относиться к артисту без хамства. Не люблю панибратства и хлопанья по плечу. Хотя дружить люблю очень. Что касается публики, не возможно же запретить людям ходить на концерты. Хотелось бы, чтобы люди задумались, «Ночным снайперам» в следующем году будет десять лет. И этот срок говорит о том, что мы так просто не уйдем, потому что пришли не вчера. Хотя мы стали известны после песни «31-я весна». Ничего не имею против нее, но когда вижу, как люди на нее реагируют…Они слышат совсем другое, не то, что мы хотели сказать.

— А как вы это определяете?

— Публика очень прогнозируема. То есть, я точно знаю, когда будет взрыв, на каком слове.

— Это обидно?

— Нет, смешно, забавно. Потому что слова могло бы и не быть, а песня осталась бы. Конечно, наши песни имеют гораздо более глубокий смысл, нежели то, что в них воспринимает публика.
Рада, что вы это говорите. Я думала, что вы можете обидеться.
Да ладно. Я же все прекрасно вижу и понимаю. Я довольно взрослый человек. Думаю, нашему слушателю около тридцати, но никак не пятнадцать. Хотя есть песня-прикол, песня-флирт «Ты дарила мне розы», но даже в этой песне нам не удалось выглядеть глупыми. Но мне было приятнее, когда вы говорили, что начали слушать нас после песни «Столица». Для меня это совершенно новый поэтический и музыкальный уровень.

— У вас очень яркие и нестандартные тексты. Вы придерживаетесь каких-либо поэтических традиций?

— Нет. Несмотря на то, что у меня есть два учителя, глубиннее которых нет. Это Александр Сергеевич Пушкин и Иосиф Александрович Бродский. То, что сейчас происходит в поэзии, очень печально, а эти двое заставляют думать о том, что, может быть, еще придут настоящие поэты, которые будут писать хорошие стихи.

— Можно сказать, Пушкин ваш любимый поэт?

— Да, Пушкин и Бродский.

— Вы второй в моей жизни человек, который прямо заявляет, что Пушкин — его любимый поэт.

— А что? Круче Пушкина нет поэта в России.
Это понятно, но, видимо всем так сорвало голову в школе, что люди боятся или стесняются в этом признаться.
Пушкина, действительно, запопсовали. Не так нужно было подходить к его наследию и не так обращаться с его именем. Нельзя насаждать культуру из-под палки, надо дать молодому человеку возможность дорасти до Пушкина самостоятельно. Те же процессы и в музыке. Появляется хорошая песня, через месяц она на всех радиостанциях, а через два месяца слушатели уже морщатся.

— А есть люди, которые бы реагировали на ваши песни именно так, как вам бы хотелось? Есть ли слушатель, с которым у вас есть взаимопонимание?

— Конечно. Мне многие пишут, я стараюсь отвечать. У меня даже появился абонент, с которым я начала переписываться. Потому что он постоянно попадает в яблочко. Угадывает мое состояние. Человек живет во Владивостоке. Я знаю, как его зовут, знаю, что он любит мои песни. Больше, в общем-то, ничего. Но мне очень приятно, что он есть в моей жизни. Я могу приехать домой после тяжелейшего дня и получить письмо, в котором он мне рассказывает как тяжело мне было сегодня. Представляете? Такое редко, конечно, бывает.

— На ваш взгляд, существует ли такой уровень известности, популярности, славы, достигая которого, артист перестает принадлежать самому себе, растворяется в сознании других людей? Не человек — голограмма.

— Это неминуемо. Но с этим надо постоянно бороться. Единственный выход постоянно слушать себя. Сколько бы тебе не было лет, какого бы успеха ты не достиг, нужно постоянно обращаться к своему внутреннему голосу и слушать в первую очередь себя. Если все тебе говорят «это классно, иди и делай так», ты должен спросить себя, а ты действительно так думаешь и чувствуешь. И, если нет, делай наперекор всем. Иначе нельзя. Очень легко потерять лицо. Чем больше ты известен, тем легче забыть, каким ты был изначально, когда тебя никто не знал. Не случайно говорят про огонь, воду и медные трубы. Самое серьезное испытание — испытание славой. Люди свихиваются и забывают, как их мама в детстве звала.

— Каждый музыкант, наверное, стремится к известности и определенному уровню мастерства. Вас можно считать состоявшимся человеком. Была ли изначально такая цель? Жизненная модель, по которой вы выстраивали свою жизнь, или все получилось стихийно.
Известность мимолетна. Собрали стадион, через месяц не соберешь. Ну и что? А вот достичь определенного творческого уровня, это мне больше нравится. И смысл всего со мной происходящего в стремлении идти дальше. Не расширять аудиторию, а делать ее более качественной. И постоянно работать над собой. Я не скрываю, что люблю комфорт. Кто его не любит? Но делать это каким-то стимулом в жизни, тем более главным — смешно. За раз можно всего лишиться. И в тот момент, когда ты потеряешь все, еще понять, что когда-то душу заложил, вот это по-настоящему страшно.

— Приходилось ли по жизни поступаться принципами?
Нет. Мне очень хорошо сегодня, потому что я очень гармонична по отношению к себе. И то, что делает группа «Ночные снайперы» — это опять-таки не имеет никакого отношения к попсе и шоу-бизнесу как таковому. Наверное, нам повезло, потому что у нас был очень тяжелый путь. Не думаю, что нас может что-то испортить. Во мне есть какая-то вакцина, которая голову на месте держит. Север опять-таки.

— Что, закаляет тело и дух?

— А то! Это хорда. Я очень благодарна родителям за Север.

— Может, некорректный вопрос… Что может разрушить связку Арбенина — Сурганова?

— Вполне корректный вопрос, только он немного устарел. Никакой связки сегодня нет. Если бы она присутствовала, это был бы акустический дуэт, который бы выпускал альбомы типа «Ложка дегтя в бочке меда». Музыкой в сегодняшних «Ночных снайперах» занимаются, прежде всего, музыканты-мужчины, и без них мы совершенно несостоятельны. Песня «Столица» во многом сделана гитаристом Иваном Иволгой. И говорить о связке Арбениной — Сургановой смешно. «Ночные снайперы» начинались с идеи, и, слава Богу, что сейчас они начинают все больше и больше заниматься музыкой.

— По поводу инструментов. Скрипка — это принципиально?

— Красивый инструмент и очень специфичный, но его присутствие должно быть уместным. Это штрих, не предполагалось, что скрипка будет в каждой песне. Это тоже самое, что и Пушкин в детстве. Не надо ее пихать в каждую песню. Если нужна труба, то надо просто пригласить трубача, чтобы он классно сыграл соло. А вообще, все зависит от музыки. Она сама подсказывает, какие инструменты нужны.

— Есть какая-то вещь, которую хотелось бы иметь?

— Полуаккустическую гитару. Хочу поэкспериментировать со звуком.

— Как хотите отметить десятилетие группы?

— Думаю об этом. На сцене, конечно. Вообще люблю все праздники, даже дни рождения, проводить на сцене. Либо с любимым человеком в лесу.

— А существует такой вопрос, на который у вас есть внутренний ответ, но Вам его никогда не задавали?

— Ну, загнула. Так сразу и не ответишь. Я подумаю.

12.2002