2010 03 Конкурент: «В мишень стреляла бы запросто. В живых людей – вряд ли»
Во «всезнающей» Википедии прописано: «Светлана Сурганова никогда не отрицала своей принадлежности к ЛГБТ, но вместе с тем ей удалось избежать судьбы «профессионального гея», хотя её творчество стало частью русской ЛГБТ-культуры».
В далёком 1993-м Светлана познакомилась с Дианой Арбениной, приехавшей в Петербург из Магадана на каникулы. Возник творческий союз, но Диана вернулась домой. У Светланы хватило решимости приехать в Магадан и убедить подругу начать «новую жизнь». Денег не было даже на билеты в Питер, пришлось дать с полсотни концертов в местном казино. Тогда же возникло название «Ночные снайперы»: на тёмной улице их, несущих в руках зачехлённые гитары, окликнул прохожий: «Девчонки, вы на охоту или с охоты?» В Питер «девчонки» вернулись вместе – и вскоре «Ночные снайперы» приобрели армию поклонников.
Но ничто не вечно под луной. Покинув в конце 2002 года «Снайперов», в апреле 2003-го Светлана становится лидером коллектива «Сурганова и Оркестр». Сегодня это одна из самых неординарных и успешных групп на музыкальном пространстве СНГ.
А сама Сурганова всерьёз и надолго поименована «поэтом русского рока».
– Светлана, чем жизнь полнится?
– Мы продолжаем нашу многолетнюю «Кругосветку». Уже на протяжении шести лет наш коллектив в определённое время уезжает в тур. Сначала Сибирь, потом Урал, движемся постепенно к нам на запад, на родину. Вчера отыграли концерт в Иркутске, сегодня будем играть в Красноярске. С Красноярском нас связывает давнишняя добрая дружба, уже в пятый раз будем здесь выступать.
В прошлом году вместе с Валерием Тхаем, человеком-оркестром, мы презентовали здесь акустическую программу «Проверено временем». На сей раз прибыли расширенным составом, полным бэндом и, опять-таки, с новой программой – «Чужие как свои». Почему так называется? Что за песни туда попали? Опережая ваши вопросы, могу доложить, что решили мы в этот альбом включить песни не только собственного авторства или авторства наших добрых знакомых и друзей, которые мы очень любим и поём, но и творения наших песенных классиков. Те песни, на которых мы когда-то выросли и любим с детства, – произведения Максима Дунаевского, Эдуарда Артемьева, Раймонда Паулса. Это если говорить об эстрадных песнях. Кроме них, ещё будут два трека, озвученные нами в честь 25-летия группы «Наутилус Помпилиус», которое широко праздновали и у нас в Питере, и в Москве. Мы участвовали в трибьюте песен «Наутилуса» и озвучили две из них – «Золотое пятно» и «К Элоизе». В нашей интерпретации они тоже вошли в альбом «Чужие как свои».
Мы немного изменили звучание – и сейчас коллектив предстаёт более дэнсово, более брутально, более электронно. Таков наш очередной эксперимент над собственным саундом. Теперь это, наверное, больше клубная музыка, нежели репертуар для таких площадок, как ДК или филармония. Но я уверена, что те, кто любит нас прежними, не разочаруются, услышав нас и обновлёнными.
– Говоря «прежними», вы подразумеваете и «Ночных снайперов»? Или только «Сурганову и Оркестр»?
– Прежде всего, конечно, я имею в виду наш нынешний коллектив – «Сурганова и Оркестр», у которого уже достаточно давняя собственная история, в 2010 году коллективу исполняется семь лет. Не каждый коллектив доживает до столь преклонного возраста.
– И не в каждом из них имя солиста вынесено в название. Они, наверное, могут сказать о вас «наше всё».
– Ну, даже не знаю… (Смеётся.)
– И пишете стихи, и поёте, и всё такое. Не танцуете, наверное, только?
– Пританцовываю!
– Согласитесь, редко кто даёт группе имя собственное. Стаса Намина можно вспомнить, Земфиру. Кто там ещё…
– Сейчас многие говорят уже «Диана Арбенина и коллектив «Ночные снайперы». То есть тоже фигурирует её имя. Мне, на самом деле, эта идея – увековечивание собственной фамилии – не очень импонирует. Никогда на это «для себя» не решилась бы, я достаточно скромный человек. Но мне очень хотелось сделать приятное, в первую очередь, маме – которая меня воспитала, которая так много для меня в этой жизни сделала. И каждый раз, когда она читает какие-то заметки, интервью и видит свою фамилию, которая стала и моей фамилией тоже, я думаю, её охватывает чувство гордости.
– А фамилия – настоящая?
– Это не псевдоним. Это фамилия моих родителей – тех, которые меня вырастили и воспитали.
– А Арбенина, видимо, из драмы Лермонтова заимствовала?
– У Арбениной здесь отдельная история. Думаю, вам при случае Диана Сергеевна расскажет сама.
– Ваша мама – кандидат биологических наук…
– Да, она всю жизнь проработала в сфере растениеводства, занималась разработкой и выведением новых сортов пшеницы, устойчивых для нашего питерского климата. Всю жизнь любила и по-прежнему любит свою профессию. Она во многом и мне привила любовь к земле, любовь к природе, к полям, к хлебу – такое трепетное отношение к тому, что порождает земля. Это на самом деле во мне живёт – благодаря ей.
– Тревожит ли вас бесхозность нашей земли, где леса безжалостно вырубаются, реки чудовищно загрязняются, всё живое обрекается на мучительное вымирание? Может, это и неожиданный для вас вопрос…
– Нет, очень даже ожиданный! Это тоже отдельная статья, отдельная моя боль. И я нередко задумываюсь, что бы я лично могла сделать, чтобы как-то это предотвратить? Мне бы хотелось внести свой посильный вклад. Чего нам не хватает в нашей великой, но многострадальной и в чём-то очень неразумной стране?
Именно этой самой «разумности». То есть мы подвластны сиюминутным слабостям, течениям, каким-то скоропалительным выводам. И это – на государственном уровне! Не хватает широты души и смелости более глобально смотреть на проблему. Да, мы сегодняшним днём живём, мы не думаем, какие может иметь пагубные последствия то или иное «государственного масштаба» мероприятие. Хотелось бы больше здравого смысла, широкого привлечения грамотных специалистов-экологов, адекватных политиков, независимых экономистов, а не людей, которые одержимы жаждой наживы.
– Остановить мужиков, идущих нахрапом срывать большой куш, может разве что женщина, которая поёт. Подумайте и об этом тоже. Или вспомните Бриджит Бардо, которая по окончании кинокарьеры занялась активной защитой биосферы.
– Думаю, что, когда закончу свою певческую карьеру, я, конечно, не буду молчать.
– Что скажете о политике в целом? Демократия у нас или нечто такое, что можно и охарактеризовать как некое Нечто?
– Мне вообще больно смотреть на всё, что сейчас происходит. Во многом это просто фальсификация. Фальсификация данных, фальсификация понятий, явлений. Все эти многочисленные выборы на самом деле, конечно, условны. Происходящее похоже на плохо сыгранный спектакль. К великому сожалению. Казалось бы, всё должно быть совсем по-другому. И обидно, чёрт подери, ведь изначально ожидалось не это. Я, мягко говоря, разочарована.
– Как вам решение властей Санкт-Петербурга о строительстве газпромовского небоскрёба?
– О, даже ЮНЕСКО пытается вмешаться в этот вопрос! Но наше городское руководство пока остаётся абсолютно глухим к протестам и воззваниям. Газпромовская история возведения этого многометрового здания (около трёхсот метров, что ли?) в историческом центре города – просто мрак и ужас. Ну, я не знаю! Чем это оправдано? Как же надо не любить свой город!
– Когда я беседовал с вашим земляком Юрием Шевчуком, он очень обстоятельно критиковал изъяны российской современности. Досталось от него многим. Вы знакомы?
– С Юрием Юлиановичем мы пересекались лично очень точечно и очень давно. По сугубо музыкальным делам. Я знаю, что это Гражданин с большой буквы. Человек неравнодушный. Его мнение мне всегда было интересно.
– Есть ли у вас конкуренты в музыкальном плане?
– Нет, ни с кем я не соревнуюсь, не соперничаю. В принципе, это было бы смешно, ей-богу. У каждой творческой единицы, у каждого коллектива свой путь, своя аудитория. И если ты всё делаешь честно, если вкладываешь душу, то своя публика, поклонники, слушатели – обязательно будут. Тебе их искусственно завоёвывать не нужно. У нас даже ни одного клипа нет, мы абсолютно не медийные персонажи, но тем не менее мы – один из немногих коллективов в стране, который и сейчас не отменяет концертов и собирает залы, несмотря на все экономические неурядицы, кризисы и так далее. А о каких-то заочных соревнованиях даже и говорить не приходится.
– Тем более – о подражательности?
– Нет! Боже упаси. Конечно, я всегда отслеживаю то, что происходит с коллективом «Ночные снайперы», слежу за их творчеством. Мне это интересно, потому что мне до сих пор и всегда была интересна Динка, её творчество и всё, что она делает. Но это не соревновательное. Это такое моё внутреннее духовное соучастие, потому что я реально всей душой желаю, чтобы у неё всё было хорошо всю жизнь, всегда.
– Вы расстались или просто творчески разъединились? Есть ведь даже конкретная дата, когда вы перестали взаимодействовать.
– Это когда, интересно?
– 17 декабря 2002 года…
– А, да-да-да!
– …вы покинули «Ночные снайперы». Почему?
– История давно уже себя в этом смысле изжила. Кто? Что? Кто знает, почему? Уже, наверное, об этом мне не стоит говорить. Не интересно.
– А если как-то философски это осмыслить?
– Я всегда философски к этому и относилась.
– Всё, что ни делается, всё к лучшему – так, наверное?
– Ну, безусловно. И, я надеюсь, всё, что сделается, тоже будет к лучшему.
– Не исключаете, что время опять сведёт вас вместе?
– Я – не исключаю. Я в этом смысле придерживаюсь философии Вадима Зеланда. «Трансерфинг реальности» – есть у него такая работа, книга очень интересная, когда-то она мне даже в чём-то помогла. Зеланд рассматривает жизнь и все её ситуации как некую сеть, где заложены абсолютно все ситуации, изначально возможные для каждого человека. Всё зависит от того, какой вектор ты направишь, в какую сторону пойдёшь. И ты имеешь возможность использовать любую ситуацию, потому что всё заложено. Изначально все пути развития, они есть. Поэтому я не исключаю возможность нашей встречи.
– Можно ли вас назвать фаталисткой?
– То, что даётся человеку изначально, очень важно. Человек не пустым приходит на эту землю. Многое заложено заранее. И даже, может быть, изначально заложено предназначение каждому человеку. Вот в это я верю. То есть твоя задача – раскрыть этот замысел, назовём его автора Господом Богом. И насколько ты раскроешь этот замысел, настолько ты будешь гармоничен и счастлив в этой жизни, мне так кажется. Задача каждого человека – как раз расшифровать данный замысел, главную загадку – для чего ты на этой земле, почему ты здесь появился?
– Та же Диана Арбенина творчески пересеклась с Аллой Пугачёвой. Может, и их своеобразный творческий союз был предначертан заранее? Или подобное человек ищет сам?
– Я просто знаю, что у Динки Алла Борисовна Пугачёва была одним из детских кумиров, певицей, которая в чём-то даже повлияла на её музыкальное развитие. И то, что они встретились, их творческие пути пересеклись, тоже во многом закономерно.
– А для вас кто-то был кумиром в детстве, в юности?
– Безусловно, они и остаются. В том числе и Алла Борисовна тоже.
– Чуть выше мы погрустили о том, что наша страна – не самая счастливая. Неужто и в этом угадывается Всевышний код?
– Какая-то она бестолковая, к сожалению, Расея наша. Но это не от Бога. В ней столько заложено, так много дано ей – и в плане энергии, и в плане ресурсов, и в плане менталитета. А мы прямо-таки бездарно к этому относимся.
– Войнами, революцией, репрессиями были выбиты лучшие люди. Генофонд загублен.
– Да, не без этого, конечно.
– А есть ли толковые страны?
– Мне нравится старушка Европа. Англия, Голландия… Западная Европа привлекает многим. Мне очень нравится Португалия. То есть такие страны, у которых можно поучиться той же демократии, политическому устройству в целом, обустройству частной жизни. Но, опять же, мы были бы, наверное, не мы, если б просто абсолютно разумно себя вели и умели пользоваться опытом других стран. У нас, видимо, другой путь. Через тернии – к звёздам. Мы должны сперва наломать немало дров, чтобы что-то понять. Если, конечно, успеем.
– …толерантности у нас не было и нет.
– Про толерантность пока говорить вообще не приходится. С этим очень и очень плохо.
– Я вот так деликатно подкатываю к пикантной теме… Надо бы рассказать про потенциально скандальный кинофестиваль «Бок о бок». Всё-таки состоялось это мероприятие?
– Ну, пытались провести этот фестиваль. Я так толком и не поняла – удалось, не удалось. Там, по-моему, чинились немалые препятствия.
– А где он проходил?
– Должен был быть в Питере. Сначала в одном месте планировали, потом куда-то его перенесли. Конечно, всё это не вызывает восторга у вышестоящих организаций. И у нас в городе, и в России целиком как-то побаиваются движения сексуальных меньшинств, воспитывают у стороннего наблюдателя определённые негативные эмоции. Мне кажется, это неправильно. Вся эта гомофобия не лучшим образом характеризует нашу страну, которая пытается позиционировать себя как демократическая. И, опять же, стоит обратиться к опыту других стран, в которых давно уже эта проблема – не проблема. Наоборот, государства даже легализуют эти отношения, пытаются социально адаптировать такие пары, таких людей. Там не накаляют ситуацию, а, наоборот, разряжают. У нас же неизменно создаётся накал, нездоровый ажиотаж. И всё это, опять же, не есть разумно.
– Как-то вскользь промелькнула в сети информация о том, что Рената и Земфира помолвились в Стокгольме.
– Подробностей про Ренату и Земфиру я не знаю. Но на самом деле я за них искренне рада. Очень красивый альянс, очень красивые и талантливейшие люди. Просто хочу сказать, что это украшение нашей эпохи. А если люди находят друг в друге поддержку, что может быть лучше? Я реально желаю им счастья. И по-хорошему завидую им.
– Но не потеряем ли мы в итоге Земфиру как незаурядную певицу?
– Ну, человек уже так много сказал и сделал! Имеет право на паузу, абсолютно точно.
– Что скажете о проекте аудиокниги стихов Анны Ахматовой к 120-летию великой поэтессы. Помимо вас, в нём участвовали Лия Ахеджакова, Марина Неёлова, Чулпан Хаматова…
– Мы пытались сделать всё как можно лучше. Не всё, к сожалению, получилось так, как планировалось. Но диск стихов Анны Андреевны Ахматовой обязательно будет, хотя, может, не все заявленные участники смогут и дальше принять участие в проекте. Интерес к стихам Ахматовой не ослабевает. Одно из подтверждений этого – конкурс на нашем форуме, в котором много молодёжи приняло участие. Посетители нашего сайта и форума присылали нам аудио– и видеозаписи собственного прочтения стихов Ахматовой. Мы давали концерты, где в первом отделении проводились ахматовские чтения. Люди желают двигаться в этом направлении и дальше, при этом они не ограничиваются только ахматовскими стихами. Они нам предложили устроить подобный конкурс со стихами Бродского, Цветаевой. В общем, интерес к художественному слову у народа нашего есть. Могу заметить, что потребность в изящной словесности – это очень хорошо. Значит, не всё ещё потеряно.
– Вы начали писать музыку в четырнадцать лет. А к поэзии приобщились вообще чуть ли не с младенчества. На чьём творчестве росли?
– Всё началось, конечно, с Маршака.
– С «Мистера Твистера»?
– Да, именно. Я вообще убеждена: чем больше родители будут читать своим детям вслух сказок и стихов, тем душа ребёнка будет более открыта добру и свету. Это одно из важнейших звеньев воспитания. Не фильмы, не какие-то путешествия, хотя и это тоже хорошо. Обязательно должно быть живое слово, которое родитель несёт ребёнку через книги, через поэзию. Непременно нужно читать детям вслух. А не сажать их, чтобы они упирались головой в телик и тупо его созерцали. Обязательно нужно через слово.
– Блокнот мой случайно открылся на страничке с автографом Любови Казарновской. Чем не повод спросить: вам интересно оперное пение?
– Если говорить об оперном искусстве, то очарование моих последних лет – это, конечно, госпожа Нетребко. Абсолютный – как сказать? – образ, что ли. То есть это человек, которому удалось влюбить меня в оперное искусство. Если раньше я была почти глуха к этому, невосприимчива, то после Анны Нетребко я стала прислушиваться, я полюбила оперное искусство именно как искусство. У неё абсолютно божественный голос, я абсолютно очарована этим персонажем.
– Весьма раскрепощённая леди.
– Она очень естественна. Мне кажется, как раз за такими исполнителями – будущее оперного искусства. Именно за такими личностями, за такими типажами.
А ещё я очень люблю инструментальную музыку. Даже больше, нежели песенную.
– Эдуард Артемьев?
– Фантастически красивый композитор! И такие у него невероятные, потрясающие кинематографические работы, правда?
– Никита Михалков без него не мыслит постановок.
– Конечно. Масса тому примеров. Ну а музыкальная школа, помимо прочего, прививала мне вкус и к классической музыке. Конечно, это Шопен, Бах, Паганини, Блох, Берлиоз. Потом уже, позже, в старших классах, началось увлечение инструментальной музыкой, электронной. «Space», Жан-Мишель Жарр, «Enigma» – всё это меня тоже очень волновало. До сих пор с удовольствием слушаю такие записи.
– Интересно ли вам кино? Делите ли его на «старое» и «новое»?
– Если брать наше отечественное, то люблю смотреть именно старое кино. Это питает, это греет. А в современном – какая-то выхолощенность. Актёрская игра совсем другая, школа актёрская другая. Старые актёры уже уходят, а что-то по-настоящему достойное появляется крайне редко. То ли актёры недотягивают, то ли режиссёры не то делают.
– Торопятся быстрее всё отснять, продать и – по новой.
– Надо заработать денег, надо успеть. Да, вот это чувствуется. А какой-то обстоятельности и детальной проработки нет. Ведь надо ж прожить, исполняя роль, реально прожить! А больший акцент на какой-то фантик делается, чем на суть.
– А если назвать фамилии Мастеров?
– Евгений Евстигнеев, например. Или Евгений Леонов. И даже из прежних поколений киноактёров, из самых-самых первых, меня до сих пор волнуют образы, созданные Фаиной Раневской, Любовью Орловой, Игорем Ильинским. Именно этих актёров я считаю по-настоящему великими и непревзойдёнными.
Любовь к этим именам, конечно, ещё от моих родителей. Мама с бабушкой очень любили этих актёров и всегда делали на них определённый акцент. И ты их уже априори любишь – не только потому, что они талантливые, очень интересные, глубокие, глубинные актёры, но и поскольку некое родительское восприятие тоже усвоено.
– Вас воспитывали мама и бабушка?
– Да.
– Отца вы не знали?
– Нет, я же приёмный ребёнок. Меня в три года забрала из детского дома и воспитывала семья Сургановых. Сурганова Лилия Давыдовна – мама. Сурганова Зоя Михайловна – бабушка.
– Позвольте, но ведь я вообще мог мимо этого факта пройти!
– Да ничего страшного.
– Нет ли у вас, в таком случае, воспоминаний о детском доме?
– Ну, в три-то года… пожалуй, нет. Даже не детский дом это был, а клиника педиатрического института. Турнеровская клиника. Специально для детей-отказников.
– Дата рождения у вас реальная?
– Она немного странная, дата моего рождения. В документах числится 14 ноября 1968 года. А на медальке, которую выдают каждому родившемуся в Ленинграде, выгравирована дата не 14 ноября, а 14 сентября. Я так подозреваю, что гравировщик (там же римскими цифрами указывается) палочку поставил не справа, а слева. Получился сентябрь, а не ноябрь. Девятый месяц, а не одиннадцатый. Поэтому я два раза праздную день рождения – в сентябре и ноябре.
– Скорпионшей себя считаете?
– Вообще-то да. Наверное, я всё-таки ближе к Скорпиону. Хотя от Девы тоже много.
– А от Скорпиона что? Замкнутость, сама себе на уме, вдумчивое одиночество?
– Вот всё прямо про меня!
– Что-то расскажете об участии в дублировании мультфильма Тима Бёртона?
– Прекрасная эта идея принадлежит Михаилу Козыреву. Получился такой музыкальный цикл, куда были приглашены разные музыканты, разные коллективы, наши рок-исполнители. Мне тоже Миша предложил в этом поучаствовать. Я там озвучивала одну из бабок Ёжек.
– Вам кто-то подсказывал, с кого пример бабке этой брать: с Георгия Милляра, из мультфильма «Летучий корабль», откуда?
– Скорее, от Милляра. Кстати, Георгия Францевича Милляра тоже надо добавить к рассказу о моих обожаемых актёрах. Ещё один во всех смыслах сказочный персонаж!
– Сами-то в детстве мультфильмы любили?
– Да, мне очень нравились все рисованные фильмы (опять же, старые) про… Ой, да их столько было! Это ж всегда целое событие! Когда мультик показывали по телику, я помню, ты ждёшь, ждёшь – и вот в 17.15 мультфильм! «Аленький цветочек», многие другие экранизации сказок, совершенно фантастические. А ещё, помните, был очень милый мультик про семейство зайцев или кроликов, про лапочку-дочку, про мешок яблок. Такие они добрые, так здорово они прорисованы. «Четыре сыночка и лапочка-дочка».
– А туповатый волк сказал «И лампочка-дочка». Ещё маленько помучаю вас «посторонними» вопросами. Спортом занимаетесь?
– Безусловно. С детства очень любила настольный теннис, сейчас как-то поутихло это дело. Много лет катаюсь на велосипеде и стараюсь не забрасывать эту практику. По возможности зимой выезжаю в Альпы и там катаюсь на горных лыжах. Очень люблю ходить в походы, обожаю кататься на лодке, за вёслами сама сижу. Считаю, любой активный отдых – это лучший отдых. И всегда устаю от статики. Если я не двигаюсь, то быстро устаю.
– Активный отдых и курение совместимы?
– Прошлым летом с чего-то вдруг полюбила я курение. Что-то, видимо, странное со мной произошло. Терпеть не могу, когда при мне курят сигареты, не выношу этого запаха, а теперь вот сама иногда балуюсь. Правда, очень редко. Глоточек эспрессо – и затяжка именно сигары. Сигары или сигариллы из натурального восточного табака. Не всегда это есть в продаже. Глоточек и затяжка – и всё. Я не курю просто так. Для меня это ритуал. Мне приятно с утра, чтобы войти в тонус, немного эспрессо и сигара.
– Не боитесь голос посадить?
– Да Боже упаси! Если бы он был! Я же не Нетребко! Что мне его беречь? Мне, наоборот, чем больше обертонов всяких, хрипотцы, тем интереснее. Я ж не классический исполнитель.
– И не классическая хозяйка? Готовить что-то умеете?
– Знаете, уж где у меня абсолютный пробел, так именно в кулинарии. Для меня это определённый вид искусства. Я, наверное, просто бесталанна в этом. Хотя, может, и не пробовала. Максимум, к чему сводятся мои кулинарные опыты, это ещё воспоминания из детства. Когда бабушка и мама пекли пироги или делали вручную пельмени, я всегда помогала им возиться с тестом: помешивать его, раскатывать, лепить. Но приготовить какой-нибудь кусок мяса – не представляю, как это. Ну, может быть, жизнь не заставляла. Когда припрёт, я, наверное, смогу это сделать.
– Если бы вы жили, например, в Израиле, вам пришлось бы пойти в армию. Хотели бы?
– О, конечно!
– Смогли бы и пострелять, и кросс пробежать?
– В мишень могла бы стрелять, в живых людей – вряд ли. В душе я настоящий пацифист, стрельба меня привлекает только как искусство точности или как своеобразный вид спорта.
– Слова истинного «ночного снайпера»!
– Так или иначе, по мишеням – пожалуйста. Но не по людям.
– Пацифисты обычно неравнодушны к домашним животным. Была ли у вас когда-нибудь курочка Ряба?
– Курочкой Рябой называется сейчас кот Хрюндель. Он живёт вместе с мамой. Русский голубой. Чудесный кот. А ещё ребята мне подарили рыбок. Они до сих пор живут у нас, уже больше пяти лет. И тоже мама за ними ухаживает. Я-то ведь всё в разъездах. Но животных очень люблю. Если же выбирать – «нравится кошка или собака?», то, конечно, кошка. Я кошатница.
– Какой-то афоризм могли бы назвать как иллюстрацию жизненной позиции?
– Всё, что нас не убьёт, сделает нас сильнее. Это всегда при мне. Эта фраза Ницше, которую я не устаю повторять, которая меня всегда поддерживает на протяжении всей сознательной жизни. Вы только вдумайтесь: всё, что нас не убьёт, сделает нас сильнее.
– Мне сказали, у вас была серьёзная болезнь.
– Была да прошла.
– Онкология?
– Онкология, да. Рак был. Вторая стадия.
– И прошла?
– Да не прошла она, просто меня перфорнуло! Был перитонит – и повторно прооперировали. Слава Богу, успели. За счёт того, что там произошёл некроз ткани, опухоль не пошла. А некроз произошёл благодаря тому, что я принимала чистотел. Вот эта травка меня и спасла, ограничила процесс, не дала развиться опухоли дальше.
– Постучим по дереву.
– Да нет, всё будет отлично. Слава советской хирургии! (Смеётся.)
– Врачи какого города вам помогли?
– Питер. Родной Питер, конечно.
– Не каждому дано победить рак. Думаю, в жизни вашей случались и другие удивительные истории.
– Волшебными их не назовёшь – так, дорожные приключения…Однажды ехали мы поздней ночью, был пробег у нас больше тысячи километров. Какая-то глушь, дорога, лес, связи нет. Вдруг – мы только-только успеваем переехать мост – у автобуса летит задняя подвеска. Мы чуть ли не кувыркаемся с этого моста и не летим в пропасть. Совершенно каким-то чудом успеваем переехать этот мост, съезжаем на обочину и… застреваем! Холодно. Сибирь. Связи нет. Снег метёт. Ни транспорта, ни живой души. Ни-че-го! Пришлось отправлять ребят за подмогой. За сотни километров пригнали кого-то. Как мы тогда вышли из положения, я уже и не помню. Часа на три задержали концерт, люди, собравшиеся в клубе в Иркутске, нас терпеливо ждали. И мы с корабля на бал, что называется. Прямо отстраивали тут же, делали саунд-чек в присутствии собравшихся. И отыграли здорово, и народ – надо отдать должное – настолько был понятлив и добр к нам, что, в общем, всё замечательно получилось.
Но я даже не об этом хотела рассказать… Если уместно было бы поведать вам о какой-то судьбоносной встрече, то я рассказала бы о… несудьбоносной встрече. То есть о судьбоносной не-встрече. В юности, когда ещё училась я в школе, была такая традиция – выезжать в лагерь труда и отдыха. Там детки, школьники пропалывали по обыкновению турнепс, работали на полях. А вечером излюбленнейшим развлечением были всякие дискотеки в клубе. Хотя клуб – громко сказано, это такой барак деревянный, где стояли проигрыватели с пластиночками. И вот девочки, мальчики там собирались, начинали плясать.
А у нас был барак, разделённый на две части: операторская часть и дэнсовая, танцпол основной. Я оказалась в той части, где находилась операторская, откуда, собственно, музыку заводили. И тут через окошечко мой одноклассник, которому я дико симпатизировала (он мне прямо так нравился!), говорит мне: «Света, давай потанцуем». Но дверь была закрыта. А через окно лезть я стеснялась. Думаю: там все танцуют, а я полезу через это окошечко на танцпол, как малахольная. Честно говоря, я, по-моему, юбку тогда надела. Если бы была в штанах, было бы проще. А сверкать трусиками ужасно неловко прямо при всех! И я сказала: «Извини, не пойду». Только потому что не была в брюках! Это не значило, что я не хотела с ним танцевать. Дико хотела! Но постеснялась. И эта глупость моя привела к тому, что я осталась ни с чем. Он, конечно, не растерялся, мальчонка этот, тут же, значит, пригласил другую, потом у них, конечно, с той девочкой завязались романтические отношения А я на это всё смотрела, слюнки пуская. В общем, итог таков, я хочу сказать: «Дорогие девочки! Никогда не стесняйтесь перелезать через любые заборы, через любые препятствия, когда вас приглашают мальчики на белый танец… Ой, то есть на медленный танец!»
– Осталось назвать мальчика по имени.
– Лёша Анциферов! Где ты сейчас?