2004 10 Журнал FUZZ: интервью «Абсолютно честно»
беседа состоялась в августе
***
Солнечный августовский день. Мы сидим с Дианой Арбениной в полутемном и почти пустом кафе «Пропаганда» и занимаемся вроде как серьезным делом — интервью. Но оказывается, что из—за вечной суматохи нашей общественной жизни, не позволяющей часто и приватно встречаться, мы просто соскучились по живому дружескому общению…
Разговор постоянно сваливается то в обоюдные воспоминания, то в личные подробности, и я каждые 10 минут жму кнопку «stop» в диктофоне… потом снова нажимаю «record», а разговор уже свернул на что-то иное. И все-таки профессионализм берет верх, а из частных деталей в интервью остается только щенок.
Щенок — это полугодовалый на сей момент Робеспьер, сенбернар французских кровей, подаренный Диане недавно. О нем Дина вспоминает все время, и даже при прощании настойчиво повторяет: «Ты только про Робеспьюшу не забудь написать». Конечно. Еще был новорожденный бультерьер, вынесенный кем-то из поклонников в сумке прямо на сцену и учинивший немалый переполох, — но он отдан гитаристу, и Робеспьюша остался царить безраздельно. «Очень тяжело быть без дома, без живых существ, которые от тебя зависят, без детей… Профессия достаточно жесткая». Диана и сама при поверхностном знакомстве может показаться жестким человеком, — но я бы скорее назвала эту черту ее характера собранностью и целеустремленностью. Мягкое и пушистое до цели летит медленно и долетает не всегда. Еще одно необходимое качество, — возможно, причиняющее кому-то неудобства, но присущее Дине столь же естественно, как цвет глаз, — прямота. Она часто подчеркивает: «Мы не врем», говоря о НОЧНЫХ СНАЙПЕРАХ, а еще чаще в ее речи проскальзывают слова «абсолютно честно». Я и не сомневаюсь, хотя циничные реалии шоу-бизнеса порой выявляют в людях совершенно обратное. Но к Арбениной это «обратное» не имеет никакого отношения.
Мы встретились в тот невинный предгрозовой день, когда еще не упали самолеты, не взорвалось метро, не умерли бесланские дети… Хотя уже случилось многое другое. Я не стала ничего менять в интервью, делать поправки на изменившийся мир, на нервные вдохи при слове «выстрел», на чувство тревоги и вины. Страшное и так останется в памяти, но еще надо помнить о том, что бывает мирная жизнь. Заполненная музыкой, приключениями и любимой работой.
Как ты провела лето?
Диана Арбенина: Оно было опасное однозначно. Во-первых, високосное, и год был достаточно тяжелый и… островатый. Начиная с того, что мы безумно долго писали альбом. Приступили в ноябре, и все сделали буквально за 2 недели (…)
Если б нам волю дать, мы бы записали еще столько же… И песни очень разных лет, я просто не отслеживаю даже, когда какая была написана.
Тебе важно, чтоб альбом складывался по настроению, по звуку или еще по каким-то признакам?
Диана: Всё диктуют песни. Они единственные мои диктаторы в жизни, я от них целиком и полностью завишу. У меня постоянно процесс идет, — вот я могу общаться с тобой и, не в обиду, что-то параллельно писать. Возникают песни, я в них влюбляюсь как в Робеспьюшу, — целиком и полностью, после этого приношу песню в коллектив… И есть сугубо акустические песни, которые я пацанам никогда не отдам. Кстати, мы хотим после «SMS» выпстить акустику.
Сольник или групповой альбом, где все играют на акустических инструментах?
Диана: Я думаю, — сольник. Хотя вот 21 октября у нас будет концерт в БКЗ «Октябрьский», и мы там будем играть акустику. И пацаны первый раз в этом году взяли в руки акустические гитары, сыграли unplugged, и меня так вперло! (…)
Произошло еще одно изменение в коллективе, — к нам пришел басист Федор Васильев из КРУИЗА. Помнишь, была группа КРУИЗ, где три чувака зажигали так, что сделали всю страну? И мы решили альбом переписать. Просто надо было, чтобы все дышало, да и СНАЙПЕРЫ сейчас переживают некий ренессанс, к которому я очень долго стремилась… Стали переписывать, потом я еще заем-то поехала в Германию, решила там поэкспериментировать с обработками на вокал. Еще мы записали живой рояль, без всяких сэмплов, и настоящий армянский дудук. Есть песня «Страха Нет», — он там так в тему! Благородный, глубокий звук… И все это тянулось-тянулось, и вот, наконец, закончилось. Альбом назызается «SMS».
В альбоме только новый мтериал, или еще и какие-то старые песни записаны?
Диана: Я всегда бегу впереди паровоза, и поэтому песен намного больше, чем альбомов вообще. Обычно мы садимся перед тем, как начать записываться, и составляем список песен. Когда доходим до тридцатой, то понимаем, что от половины мы отказываемся точно. И начинается выбор — всегда очень сложный.
(…)
В клубах насколько часто играешь?
Диана: Очень люблю московский клуб «Б2», еще СДК МАИ. Мне прикольно на разных площадках играть. Хотя… Например, Лужники — в прошлом году, 1 февраля. Абсолютно не покатило. Там стен нет, и все куда-то… мимо. Поёшь, а будто ничего и нет. А в Питере — Малая арена «Юбилейного»: там такой плохой звук, что его ничем не перебить. Рак ушей просто.
А БКЗ?
Диана: В БКЗ я просто ни разу еще не играла. Есть такие залы, в которых хочется сыграть, — например, в Питере для меня таким залом долго был ДК Ленсовета. Мечта сбылась. Жаль, что его сейчас закрыли. Потом, есть ДК Горбунова в Москве. Приезжал Кейв б лет назад, — и я стояла, слушала… подумала, что обязательно нужно в «Горбушке» сыграть. И БКЗ я побаиваюсь, на самом деле, но совру, если скажу, что мне это неинтересно. Мне будет по кайфу там сыграть. Что касается «Суперакустики» — так будет называться новая программа, — то мы практически продублируем МХАТ, потому что там концерт очень удачный получился.
Кстати, когда в марте в «Горбушке» играли, мы там прикололись: у нас были всякие декорации и прочие прибамбасы. Фейерверки, пушки, хор, реквизит… Может, во мне много сил еще пока, но абсолютно не жалко их на это. И денег не жалко. Нравится что-то придумывать. Концерт был 7-го марта, и на сцене висели ботинки — разные, и свисали с разной высоты. В таком смысле, что весна настала, и можно раздеваться. Когда я запулила на сайт фразу: «Ребята, тащите ненужную старую обувь!», поклонники сначала поприкалывались, а потом им тоже стало интересно, когда они увидели свои кроссовки, висящие над сценой…
Обсуждение особенностей концертных залов наводит нас сначала на ностальгические вздохи о Лектории Зоопарка и фестивалях «Лестница», потом на идею, что СНАЙПЕРАМ не худо бы сыграть камерный концерт в питерском Театре Эстрады, а потом — через виток на Костю Арбенина и большой ему привет — на летнюю фестивальную гонку.
Диана: На «Нашествии» меня взорвали, на «Максидроме» чуть не утопили… На «Нашествии» было очень смешно: на мне была широкая майка, меня зарядили пятью выстрелами, а в песне «Катастрофически» есть момент в припеве, когда Митька Горелов, барабанщик наш, делает брейк — туф-дуф-дуф! Я кричу «А!», дергаю чеку, — и вдруг как бабахнуло! Я же не понимала, что там порох! Стою и думаю: «Я жива или уже нет?» Но картина получилась комичная, потому что дым повалил из рукава, и я стояла как такая героиня… просто кошмар. Публика офигела, да и мы тоже, — мы не ожидали, что все так громко и слаженно получится. Но в целом мероприятие заслуживало такого экстрима, — начиная с дождя, который молотил так, что мы еле проехали… масса была впечатлений. И еще организаторы очень хотели, чтобы на песне «Сенбернары» на сцену вышла стая сенбернаров. Мы даже договорились с клубом, где Робеспьюша числится, но в последний момент кинологи отказались. И я их понимаю, потому что грохот, взрывы, да еще и собаки…
А на «Максидроме» состоялась премьера этой песни — она очень для меня знаковая, я даже расчувствовалась и сказала, что стоило писать песни какое-то количество лет, чтобы получилась вот такая. Она очень простая и реальная.
А как тебя на «Максидроме»-то топили?
Диана: Не топили, это просто фигуpa речи. Ничего экстремального не было, кроме того, что там прозвучали «Сенбернары», и было абсолютно неудобно играть: мы играли вторыми, и был странный звук, хотя он всегда на «Максидромах» хороший… Хотя на «Нашествии» оказался такой бэк-лайн, что я просто купалась в звуке. Вообще «Нашествие» — действительно главное приключение лета для группы НОЧНЫЕ СНАЙПЕРЫ, потому что после этого сета у клавишника сломалась клавиша, а у соло-гитариста украли все примочки из машины. А Митя после «Максидрома» сломал руку. Я ему чуть голову не отвинтила, потому что это такая подстава! Мне 30 лет, концерты юбилейные, а мы репетируем с другим парнем, который нас согласился выручить… Веселые были фестивали.
«Крылья»?
Диана: Я принципиально не участвовала в этом фестивале. Я считаю, что его нужно было закрыть после случившегося год назад. Не понимаю, как можно продолжать эти «Крылья» окровавленные. Если хочется фестиваль делать, то делали бы хоть под другим названием! Я просто помню эти валяющиеся прямо на дороге оторванные руки, ноги, головы… В прошлом году звучала информация, что музыкантам заплатили больше, чтоб они приехали, — ничего подобного, мы приехали, потому что нас попросили. Была альтернатива: либо закрывать фестиваль сразу, либо не сразу, и как эти 15.000 человек сдержать? И когда мы уезжали, к нам подбежал мальчик лет 9-10-ти за автографом, — я быстро расписываюсь и говорю: «Беги отсюда! Беги!» А он говорит: «Я все знаю»… Так что такого фестиваля для меня больше не существует.
Суровость формулировок и твердость характера, по расхожему мнению, свойственна более мужчинам. Как и традиция носить брюки. Я убеждена в обратном, поэтому — через быструю рокировку «О Светке в диктофон говорим?» «Конечно, почему нет?» — спрашиваю:
Земфира на «Максидроме» неожиданно вышла на сцену в платьице. А тебе не хотелось бы одеть на концерте какой-нибудь типично женский наряд?
Диана: Я очень люблю платья. 1 марта 2000 года мы со Светкой вышли на сцену московского клуба «16 тонн» в изящных платьях. И вообще чем дальше, тем больше не люблю на сцене брутальный женский образ, — чтобы мышцы вздувались, шея краснела, вены на лбу выступали… Мне нравится быть мягкой, нравится быть женственной, нежной. Может, перегибы насчет жесткости и были изначально, но время-то идет, всё меняется, и я тоже.
Прошел слух, что вы со Светой что-то собрались снова вместе делать.
Диана: Это утка. Много же ходит всяких сплетен. На самом деле у нас столько дел и идей в коллективе… Я очень долго думала после того, как мы с ней расстались, — правильно это или неправильно, стоило это делать или нет. И сейчас я прихожу к выводу, что — точно стоило. Ведь мы делаем абсолютно разную музыку, и, по большому счету, дали друг другу полную свободу и возможность самореализации. Она имеет возможность записываться так, как хочет, играть и выступать в разных амплуа. То же самое я могу сказать и о себе. А вот та душиловка, когда как тараканы в банке, — она, разумеется, ни к чему хорошему не привела. В последнее время, когда Светка еще была с нами, она же вообще не участвовала в аранжировках и всём прочем. Тухло уже как-то было, понимаешь? Люди приходят на концерт, даже не здороваются, а на сцене стоят, изображают что-то, — это разве нормально? Зачем нужен этот кошмар? Просто ужас, паранойя.
А не скучаешь просто по пению на два голоса? Не обязательно со Светой.
Диана: Это интересно. Другое дело, что я не буду петь, прошу прощения за жесткую фразу, с первой попавшейся девушкой. У меня за плечами большой опыт — 11 лет все-таки, — поэтому если это будет, то это будет громко. По кустам где-то попеть мне не надо. А вообще я с удовольствием записала бы какой-нибудь дуэт с мужчиной. С Мазаевым, например, — мне нравится его вокал. Нравится очень Олег Скрипка, — ВОПЛИ ВИДОПЛЯСОВА вообще моя любимая группа.
Так за чем же дело стало?
Диана: Вот ты мне задаешь вопрос, а я думаю: «Блин, вот сейчас бы побыстрее этот альбом выпустить, а потом следующий начать писать!..»
А были ли предложения участвовать в трибъютах?
Диана: Очень много. Но мне кажется, что сейчас такой период, когда группы не занимаются собственной музыкой, а постоянно пытаются как-то с кем-то что-то причпокнуть. А нам еще, наверно, рано. Вот когда я пойму, что песен не пишется… ну, я, наверно, вскроюсь тогда… Тогда мы, может, что-то такое и сделаем. Понимаешь, я не хочу размениваться.
Знаешь, а ведь бывают такие произведения, к которым возникает здоровая зависть: ах, почему же не я это сочинил? Иногда поют чужие песни именно с такой мотивацией.
Диана: Ну, я очень часто пою, например, песню Башлачева «Влажный Блеск Наших Глаз». Люблю Майка Науменко и с удовольствием пою «Лето». Но у меня возникает такой дрейф испортить это все, что лучше вообще не трогать. Лучше посидеть и послушать оригинал. Мне очень нравится Дельфин, я пришла на его концерт в СДК МАИ и просто обалдела от того, как он себя ведет и что делает. После этого купила все его пластинки, слушала их, и я уверена, что во мне что-то осталось. И что родится песня, где он пройдет мимо.
Говорим о кавер-версиях, музыкантах и музыке. Делимся впечатлениями. Я вдруг спохватываюсь, что мы недообсудили «обязательную программу» — события почти прошедшего лета.
Диана: Что касается гастролей, то у нас впервые в графике был юг, — Сочи, Анапа, — и я очень боялась, что мы не соберем залов. Ведь в Москве и Питере нас могут любить, а регионы — там совершенно другие люди, и уровень жизни намного ниже… А там, на побережье, происходит по 8-10 концертов в день, везде сплошные афиши, и собирается-то, по сути, вся страна, люди постоянно меняются.
Значит, риска меньше, ведь столичных жителей там тоже много.
Диана: Не тот процент. И меня региональные концерты очень трогают, потому что люди совершенно иные. Мы и так-то не врем, а там вообще не соврать, — либо тебя приняли, либо не приняли вообще. Вот я, скажем, проезжаю по пути следования из Челябинска в Магнитогорск, и вижу, что там выступает какая-нибудь «Фабрика-48», и думаю: «Кто на вас пойдет?» А потом узнаю, что они собирают мощнейшие площадки. Сейчас ведь засилье попсы, а рок-н-ролл совершенно зажат…
В проекте РОК-ГРУППА не хочешь поучаствовать?
Диана: А это что такое?
Сборный проект, туда можно вливаться по желанию. У них главная песня — «Попса» БРИГАДНОГО ПОДРЯДА. «Розовая пасть голодного пса» и все прочее.
Диана: Я, в принципе, очень толерантный человек, я не буду брать в руки флаг или пулемет и орать: «Долой попсу!» Я лучше сыграю такой концерт, после которого маленькие девочки и мальчики будут выбирать меня, а не КОРНИ, например. Нужно ведь давать людям свободу выбора. Если выигрываешь при свободном выборе, значит, выигрываешь вообще.
To есть тебя практика интересует больше теории?
Диана: Меня интересует та музыка, которой я занимаюсь. И мне нравится, что записанная нами пластинка понравилась и моему брату. Ему 18 лет, он слушает жесткую альтернативу, ему по барабану весь русский рок. Он послушал альбом и сказал: «Знаешь, Дина, вот эта песня даже и ничего себе». А я в отместку у него стырила строчку. Он музыкой всерьез не занимается, — потому что если это всерьез, то бросаешь все, а не подходишь к старшей сестре и не спрашиваешь: «Слушай, а какую мне гитару выбрать?» Я говорю: «Тебе никакую не выбрать, тебе идти и учиться!» И он мне однажды зачитал рэп — такое полотнище, — и там была странная строчка: «Закрывая лица в оба глаза». Она неуклюжая, но загиб в ней есть. Я написала песню и говорю: «Антон, хочешь, я тебе песню спою?» И начала: «Закрывая лица в оба глаза, догадаться можно сразу — пусто мне…» И спрашиваю: «Ну что, жаба душит?» Он: «Нет, не душит!» А потом ходил и всем рассказывал, что сестрица у него строчку взяла…
Меня вообще настолько увлекают занятия музыкой! 11 лет СНАЙПЕРЫ существуют, и мне кажется, что именно сейчас, в последние два года, я начала, наконец, ею заниматься. Я могу сидеть и слушать во всей пластинке, например, только барабанные брейки, или только бас-гитару… Сейчас Федор очень мне помогает, — он у нас самый опытный, и рассказывает мне то, чего я не знаю. Я очень люблю учиться, мне не стыдно спросить: «А что такое вокодер?» Мне объяснят, и я буду знать.
А кроме музыки чему-то учиться?
Диана: Кроме музыки — наблюдать очень люблю. Как за произведениями культурной и социальной жизни, так и просто за людьми. Это безумно интересно.
Извилистый ассоциативный ряд уводит меня к картинке из ДК Ленсовета прошлой осенью: Диана за кулисами, окруженная секьюрити и плотной толпой поклонников, через которую невозможно пробиться даже чтоб сказать «Привет», не то что пообщаться. «Что ж ты не подошла?» — наседает Динка. Я смеюсь: «Мне свои целые кости были дороже!» При этом, что забавно, официантки в «Пропаганде» не обращают на Арбенину никакого внимания…
Насколько теперь, при твоей популярности, стало сложно за людьми наблюдать и просто по улицам гулять?
Диана: Все очень спокойно. «Звезды не ездят в метро» — это полное заблуждение. Каждый, кто едет в метро, едет по делу. И я еду по делу, и если меня кто-то узнал и поехал себе дальше, — это только клево. Никаких эксцессов никогда не было. Более того, когда я приезжаю в Питер, я постоянно хожу пешком, гуляю. Или на велосипеде катаюсь. И, помню, еду на велосипеде через Литейный мост, а навстречу идет девчонка с рюкзачком. Видит меня, говорит «О!», показывает большой палец и идет дальше. И настроение от таких встреч такое суперское! Я просто не люблю разговоров типа: «Ой, не пройти-проехать, ой, тяжело, вот мы наденем черные очки и будем изображать человека-невидимку!» Это полная фигня, потому что у каждого есть своя личная жизнь, которая намного важнее, нежели Арбенина, проезжающая по Литейному мосту.
Есть люди, для которых вся личная жизнь в том, чтоб увидеть Арбенину, проезжающую по Литейному мосту…
Диана: Наверно, есть такие. Но я убеждена в том, что, во-первых, человек должен жить своей жизнью, а во-вторых, она все равно превалирует.
Что такое «своя жизнь» для музыканта, — понятно и без объяснений. И мы снова возвращаемся к новому альбому и сопутствующим ему событиям.
Диана: Еще мы подписали с «Real Records» такой контракт, какой никогда НОЧНЫЕ СНАЙПЕРЫ не подписывали. Очень выгодный для нас, хороший, продуктивный и оставляющий нам очень большую свободу. Мы сами предлагаем идеи видео и так далее… И существует абсолютное доверие с обеих сторон.
Вы ведь уже подписывали контракт с «Real» в 2000 году?
Диана: Он закончился, да и руководство в фирме сменилось. Мы переписали контракт, и он настолько меня впечатлил, что мы стали и альбом переписывать. И лето очень хорошо сложилось еще и с коммерческой стороны. Мне это очень радостно, потому что я понимаю сейчас, — и, кстати, шла к этому достаточно долго, — что нельзя ни в коем случае экономить на записи. Нужно в нее по максимуму вкладываться, и не жалеть денег: начиная от суточных музыкантам, которые приезжают на запись и должны себя чувствовать комфортно, и заканчивая последней нотой. Конечно, можно наступить на грабли, которые называются «сто раз одно и то же», — например, три смены писать коубелл. Можно даже полгода его писать… Но тут дело в ином: мы «Рубеж» писали достаточно сложно — по ночам на «Добролете», у нас не было денег вообще, и мы решили экономить. И в 4-5 утра, когда начинаешь писать вокал, — связки просто спят. Это физиология, с этим ничего не поделать. Нельзя ночью заставлять их петь! За связками тоже нужен уход, иначе можно просто без голоса остаться лет через 15. А сейчас, благодаря новому контракту, мы записали очень хорошую пластинку, не поскупились ни на что.
Выбирали удобные смены и все такое?
Диана: Конечно! Вплоть до того, что Ваня мог сказать; «Я сегодня не могу играть» — и не надо, мы будем ждать, а пока заниматься чем-то другим. Это же основное, то, ради чего живем.
И еще мне очень радостно, что недавно мне исполнилось 30 лег, а песни как писались, так и пишутся.
То есть кризиса 30-летия не было?Некоторые очень тяжело его переживают…
Диана: Наоборот, я осознала эту дату, но она меня абсолютно не шокировала, — просто мне стало еше интереснее жить. Очень хочется заниматься музыкой, растить собаку, строить дом — я сейчас купила квартиру на Васильевском острове, там из окон та-акой вид на залив! И все, это самое главное. Ну, и близких, конечно, беречь.
10.2004
