2006 01 01 Журнал Rolling Stone: «Маленькую женщину легче удовлетворить»
МЫ ПРИХОДИМ 1 ЯНВАРЯ В «Б-2» РОВНО к двенадцати ночи. Диана уже поет на сцене. На ней тельняшка и потрепанный пиджак. Издалека ее можно принять за молодого Кинчева… В партере мы то и дело натыкаемся на девушек лесбийского вида: короткие стрижки, бесформенная одежда, немытые волосы…
Несколько пар целуются. Другие просто обнимаются или держатся за руки. Концерт заканчивается почти через час.
Менеджер «Ночных снайперов» проводит нас в VIP-зал этажом ниже — там уже накрыт стол. На нем несколько тарелок с салатами и поднос с роллами. Спустя еще полчаса появляется Диана. У нее в руке початая бутылка коньяка из гримерки. Официантка приносит небольшой графин Водки для одного из корреспондентов. Диана сразу предлагает перейти на ты.
П. Г.: Стандартный зимний вопрос: как ты встретила Новый год?
Я прилетела домой утром 31-го. Меня покормили, попоили, и я заснула от усталости. Проспала до 10 часов вечера. Потом меня разбудили и опять посадили за стол.
Потом наш президент толкнул новогоднюю речь. А когда начали бить куранты, мои родные стали жрать бумажки, на которых были написаны их сокровенные желания. Вообще-то эти бумажки, как мне объяснили, надо было сначала сжечь, пепел вытрясти в шампанское, а затем все это дело выпить. Но те, кто не успел сжечь бумажку до последнего удара курантов, ели ее прямо так.
Е. Л.: А ты ничего для себя не загадала?
Вот-вот… Родные меня тоже спрашивали: «А ты что ничего не загадываешь?» Я говорю: «У меня уже все свершилось». Это правда. А потом я не очень верю во все эти ритуалы. Ну зачем на Новый год есть бумагу?!
Реально я загадывала желание только один раз — у стены плача в Иерусалиме. Сделала там все как положено. Но Иерусалим — это другое… Я вообще с придыханием отношусь к еврейской нации. Мой первый возлюбленный, кстати, был евреем. Это еще в 93-м году было, в Магадане. Он знал четыре языка. Мы расстались, потому что он поставил мне условие: либо наша любовь, либо моя музыка.
Е. Л.: К слову, моя фамилия — Левкович, моего коллеги — Гриншпун.
Это хорошо
Мы разливаем водку, Арбенина продолжает пить коньяк
ПО 50 ГРАММ
Вы, главное, ешьте.
Е. Л : А ты?
Я не хочу. Мне худеть надо.
П. Г: С чего это?
Ни с чего. Просто в последнее время стала ощущать, что поправилась, и меня это бесит. Один московский модельер, Лена Макашова, подарила мне на Новый год одежду. Так мне страшно позвонить ей и сказать: «А можно на размер больше?» Когда мы последний раз с ней встречались, она предупреждала меня: «Прекрати есть колбасу!» А на гастролях ешь все… Я, кстати, вообще не привередливая… Если забиться на «слабо!» — могу прожить на 100 долларов в месяц.
Е. Л.: Сразу видно, как ты далека от народа. В Москве прожить на 100 долларов уже давно нереально…
Почему? Если не выходить из дома, не ездить на метро, а просто сидеть на диване…
Е. Л.: И есть одни макароны и картошку…
Ну да. Хотя подожди… А если все-таки ездить на метро?
Е. Л.: Считай: с 1 января одна поездка стоит 15 рублей. То есть минимум 30 рублей в день ты будешь тратить на то, чтобы просто съездить туда-обратно. Это 900 рублей в месяц. Прибавь еще оплату коммунальных услуг — и можешь даже без макарон остаться…
Вот это да… Неужели метро опять подорожало?
П. Г.: А ты вообще бываешь в метро-то?
Бываю, конечно. Очень нравится ночное метро, когда нет бомжей и всех этих запахов ужасных. За бомжами страшно наблюдать, особенно за женщинами… Выпьем?
Е. Л.: Чего-то мы погнали… Предлагаю тогда за снижение цен. Чтобы мы когда-нибудь дожили до этого светлого дня.
Думаю, это невозможно… Давай хотя бы за стабильность в жизни и отношениях. Мне очень ее не хватает… Вы прямо расстроили меня с этими 100 долларами…
ПО 100 ГРАММ
П. Г.: А вот Путин в Новый год хвастался, как все стабильно у нас в стране. Сейчас еще Украине газ отключим — и заживем
Кстати, я же в Киеве была несколько дней назад! Спрашивала у них: «Как вы жить-то будете? Не замерзнете?» Они говорят: «Да не отключат нам ничего!» Они уверены в том, что их просто пугают. Скорее всего, так и есть. Проблема-то в том, что этот газ в Европу идет, а там ничего такого не делали, чтобы без него остаться… Я не понимаю, каким образом Россия может остановить поставки. Да, Украина ворует, но кого это в Европе колышет? Они платят и хотят получать. Так что вряд ли Украину отключат. Договорятся как-нибудь.
Е. Л.: А в целом ты на чьей стороне
в газовом конфликте?
? Я здесь живу, поэтому, конечно, на стороне России. Да все понятно, по-моему! Чуваки просто не хотят платить нам за то, что мы им поставляем, — и все… Если бы им сказали: знаете, ребята, вот мы с вами делились газом, а сейчас мы не вместе, и нам по фиг, что когда-то Богдан Хмельницкий пел песни про Стеньку Разина. Мы просто посылаем вас на хуй — и все, до свидания. Это одно. Но когда сегодня в новостях президент Газпрома рассказывает о том, что украинской стороне уже давно были вручены бумаги с компромиссными для них условиями, а в ответ нас просто посылают — это совсем другое. Значит, люди просто не хотят платить. Тут все шито белыми нитками.
Е. Л.: Ты веришь тому, что тебе говорят из телевизора?
Не всегда. Но я доверяю, например, новостям на НТВ. Я вижу там некоторую оппозицию государственным каналам, где показывают только то, что дядька прикажет
Е. Л.: Не скучаешь по временам, когда газ у нас был общим, советским?
Нет. Я очень рада тому, что мы разъединились. Чем меньше государство, тем больше оно следит за благополучием своих граждан и своими границами. Государство как женщина. Чем женщина меньше, тем проще ее удовлетворить… А СССР был такой необъятной бабой… (Обращается к Е.Л.): Почему ты не ешь? Положить тебе салат?
Е. Л.: Спасибо. Давай выпьем за то, чтобы в наступившем году мы меньше смотрели телевизор, а больше занимались всякими полезными делами.
Ура! Надеюсь, что так и будет.
ПО 150 ГРАММ
П. Г.: Говорят, ты не так давно купила загородный дом?
Да, в прошлом году, после того как мне подарили собаку. В квартире держать сенбернара невозможно — это значит погубить его.
Л.: Ты хочешь сказать, что дом купила только ради собаки?
А ради себя что ли? Я тебя умоляю.
Е. Л.: А для себя ты хотела бы что-нибудь приобрести?
У меня все есть. Гитара, ручка… Что еще надо? Все нормально. Бумаги, правда, иногда не хватает. Приходится писать на каких-то салфетках, на обрывках газет…
Е. Л.: Ты сейчас, сама того не подозревая, дала гениальное определение своему творчеству — «гитара и ручка». Тебе не кажется, что как ты пела в начале 90-х на бардовских фестивалях, так все, по сути, в твоей музыке и осталось? Даже при наличии группы.
Ну да. И это очень здорово. Мне нравится, что, несмотря на весь этот фантик, мое творчество вырастает именно из 93-го года. Или 1812-го. Неважно.
Е. Л.: А зачем тогда группа?
Они хорошие музыканты.
Е. Л.: Но свои три-четыре аккорда ты можешь прекрасно исполнить без них, и хуже не будет. Или будет?
(Смотрит пристально на Е.Л):.): Вообще вопрос абсолютно в тему, надо признаться. Потому что… (Думает.) Дальше все будет иначе. Я буду заниматься музыкой, которая не будет похожа ни на альбом «SMS», ни на альбом «Цунами». Мы уже решили с ребятами, каким будет новый альбом. Вот послушаешь его, мы с тобой обязательно встретимся и поговорим. Больше без комментариев
Е. Л.: Я тебя обидел?
Вовсе нет. Я понимаю, о чем ты. Если бы ко мне подошел сейчас Дед Мороз и сказал: «Слышь, Арбенина, вот тебе студия, вот тебе клавиши, а главное, вот тебе полгода свободного времени— только напиши, пожалуйста, 40 минут сложной музыки», я бы его расцеловала. Мне этого очень не хватает
П. Г.: А нужно ли это, с другой стороны? Взять, к примеру, Земфиру, которая записала странную, изысканную пластинку — и сразу потускнела ее всенародная слава. Может, в России действительно стоит делать все проще?
Нет, конечно. Не нужно делать проще… Парни, я сейчас подумала, что мы вообще не о том говорим. Все что нужно — это просто влюбляться. Гитара, ручка, фортепиано, ножка — по большому счету дело двадцатое. В музыке первым делом чувствуется, влюблен ты или нет. Я недавно видела передачу про фильм «Ирония судьбы, или С легким паром!». Актеры рассказывали о пробах, съемках, ролях своих, о том, что в фильм не вошло, и т. д. А потом показали самого Рязанова. И он сказал: «Знаете, почему этот фильм получился? Я просто в это время был очень сильно влюблен!» И я такая. А-а-а!!! (Хватается за голову.) Как же я не могла до этого раньше допереть! Надо быть влюбленным — и все! Я просто опухла от того, что он сказал. Ты можешь писать какой угодно сложный альбом — электронный, резиновый или в кристаллах, но самое главное, чтобы у тебя внутри там горело. Вот журналисты хвалят группу Franz Ferdinand, а чего они? Они не влюблены вообще. Я пыталась сделать под них хотя бы зарядку, поотжиматься — и то невозможно… Скукотища. Через пару лет все вообще забудут, что эта группа существовала.
Е. Л.: А про Леню Федорова мы будем помнить всегда.
(Диана резко придвигается к Е.Л. и целует в щеку): Да! Блин, вот он очень крутой. Я его тоже очень люблю.
П. Г.: Давайте за композиторов…
ПО 200 ГРАММ
П. Г.: Вот ты говоришь, что тебе ничего особого из материальных благ не нужно, но в Швейцарию вы ведь явно ехали играть за большие деньги…
Это были обычные концерты. За деньги — и что? Это тур был.
П. Г.: Разве вы не с «Ленинградом» туда ездили?
Да ты что? Вместе бы мы не ужились.
П. Г.: Это почему?
Мы не стыкуемся ни в одной плоскости. Мне нравятся интеллигентные, умные, тонкие люди, а не быдляк.
П. Г.: Разве Шнур — не тонкий и не умный? Ты его просто плохо знаешь.
Это какая-то хитровыебанная тонкость, которая мне в моем возрасте уже неинтересна. (Диана откидывается на диван, широко расставляя ноги, и делает вид, что расстегивает ширинку — видимо, изображая Шнура): «Эй, телка, иди сюда, тусанем!» Вот через это твой Шнур умный и тонкий? Знаешь, я не девочка, которая сидит под столом и с наслаждением наблюдает, как взрослые мальчики матерятся и меряются пиписьками… Уже то, что он назвал себя Шнуром, дико убого. Шнур, Пузо, все эти кликухи… Мне нравится, когда рядом со мной сидит Алла Демидова, которая действительно умная, и она такая, какая есть, не играет ни во что. Или Олег Басилашвили. А когда мне говорят, что Шнур, который в жопу пьяный показывает на сцене хуй , умный и тонкий человек, — знаешь, я тебе не верю ни на секунду. Потому что это убожество!
Е. Л.: Ладно, перемыли косточки и будет. Ты сама-то всегда честная-пречестная?
Да, я отвечаю за это. Я такая, какая есть. Не было такого случая, чтобы я хитровыебанно себя вела.
Е. Л.: Раз так, я хочу поговорить с тобой на одну очень интересующую лично меня тему. У тебя, надеюсь, нет запретных тем?
Нет… Хотя я уже бояться начинаю, если честно… Ты будешь пить водку-то?
Е. Л.: А то!
ПО 250 ГРАММ
Е. Л.: Сегодня на твоем концерте я смотрел не на сцену, а в зал — на твоих поклонниц. Я не увидел ни одной красивой женщины. Короткие стрижки, какая-то ужасная бесполая одежда. Я видел, как девочки, которым явно нет и шестнадцати лет, целуются друг с другом.
(Перебивая): Да ладно?!
Е. Л.: Правда, ничего не знаешь об этом?
Ну… (Долгая пауза.) Допустим, это так. И что дальше?
Е. Л: Ты одна из тех певиц — наряду с Земфирой, Сургановой, Бутч, Леной Перовой, — которая своим внешним видом фактически пропагандирует лесбийскую культуру…
(Арбенина резко отворачивается и молчит. Пару минут ничего не происходит.)
Е. Л.: Тебе тяжело говорить?
Я просто думаю. Это иногда полезно.
(Проходит еще какое-то время… Диана вздыхает!)
Прости, что ты спросил?
Е. Л.: Никогда не думала, почему ты привлекаешь в зал именно таких людей?
Мне часто говорят о том, что происходит в зале. Другое дело, что мне до сих пор это не очевидно. Я хочу, чтобы кто-нибудь снял происходящее на концерте на камеру, чтобы я это сама увидела. Я как-нибудь дам тебе камеру, ладно?
Е. Л.: Поверь, что все так, как я тебе рассказываю.
(После паузы): Изначально кто-то придумал эту легенду о моем лесбийстве. Но сейчас она изжила себя. Не потому, что я от чего-то хочу откреститься, вовсе нет… У меня просто давно уже другие ориентиры… И мне кайфово сейчас…
Е. Л.: Ты как будто нарочно убиваешь в себе женственность, специально уродуешь себя этими пиджаками и тельняшками. Для чего?
(После долгой паузы): Сегодня неудачный день. Я, представь себе, впервые так оделась.
Е. Л.: А зачем?
Просто спросила у своего любимого: «Что одеть-то?» Он говорит: «Конечно, тельняшку». (Пауза.) Нуда ладно…
Е. Л.: У тебя никогда не возникало желания надеть мини-юбку, например?
Честно? Я очень хочу надеть мини-юбку. Только мне похудеть надо сначала.
Е. Л.: Так худей скорее, если тебе так нужно!
Ты к чему все это говоришь?
Е. Л.: К тому, что секс между мужчиной и женщиной — это одна из главных составляющих рок-н-ролла. А у нас нет ни одной стопроцентно сексуальной, женственной рок-певицы. Так, чтобы для мужиков… Понимаешь?
(Арбенина сидит, схватившись за голову. Проходит минута.) Я думаю, все дело в русском языке. Он определяет сознание. В нем очень много смысла и мало секса. Чтобы быть сексуальной рок-певицей, нужно как минимум петь по-английски.
Е. Л.: Я прекрасно могу себе представить, как ты поешь ту же «Актрису», только при этом ты одета по-другому, красиво накрашена. Ты что, перестанешь писать песни после этого?
(Арбенина молчит.)
Е. Л.: Ты чего молчишь-то?
Мне нравится. Я даже застыла, наблюдая за тобой… Ты в каком году родился?
Е. Л.: В 1978-м.
А какого числа?
Е. Л.: 18 января.
Да…
(Многозначительно молчит.)
(Паузу прерывает Гриншпун):
П. Г.: Ладно, давайте выпьем за рок-н-ролл и все его составляющие… Кроме наркотиков…
(Арбенина будто не слышит.)
(Обращается к Е. Л.): У меня есть брат, он очень на тебя похож. На 12 лет младше меня. Очень похож… Прости, а ты женат?
Е. Л.: Да.
Зря.
Е. Л.: Это еще почему?
Потому. (Выпивает.)
ПО 300 ГРАММ
Я думаю, что сексуальность должна иметь под собой какую-то подоплеку. Этой подоплекой может быть уверенность, может быть любовь. Я думаю, если бы ты сейчас поехал со мной ко мне домой, то наутро у нас с тобой прибавилось бы уверенности в себе. Это факт…
Е. Л.: Ты хочешь сказать, что не совсем уверена в себе? Я хочу сказать, что могу позволить себе такой эксперимент…
П. Г: Давай, иди с ней! (Смеется.)
Е. Л.: А у меня ты не хочешь спросить?
Ладно, счастливо… (Арбенина резко встает и уходит.)
01.01.2006
