2007 03 21 Интервью в Запорожье: «Рок-н-ролл не женское занятие»
Корреспондент — Олег Шинкаренко
Группа «Ночные снайперы» уже давно не дуэт. Диана Арбенина безжалостно рассталась со своей компаньонкой Светланой Сургановой: видимо, в одном царстве нет места двум королевам. С тех пор самая мужественная девушка русского рока находится на переднем крае борьбы с… здесь маленькая заминка. Русские рок-музыканты теперь стыдливо помалкивают в тряпочку. Бутусов поет «про девушку», Кинчев и Мамонов ударились в православие, Макаревич, осторожно оглядываясь через плечо, поминает человека, который кого-то там будет «мочить в сортире», а Гребенщиков получил государственную премию «Триумф». В этих условиях можно прибегнуть разве что к старому проверенному способу советских диссидентов: критиковать власть, с помощью классики. На запорожском концерте «Ночных снайперов» Диана Арбенина исполнила старинную песню «декадента и белогвардейца» Александра Вертинского, которая, как оказалось, удивительно актуальна и сегодня. После выступления зал долго не хотел отпускать певицу, а около гримерки уже поджидали любознательные журналисты, среди которых были и мы.
— Хотелось бы тебя поблагодарить за прекрасный концерт!
— Пожалуйста! С сегодняшнего дня, несмотря на то, что я очень устала, мы в корне изменим традицию проведения пресс-конференций до концерта, чтобы журналисты могли сначала ознакомиться с нашими песнями.
— Ты исполнила на концерте известную песню Александра Вертинского «То, что я должен сказать» потому что она тебе нравится или это была «фига в кармане» режиму Путина, посылающему вчерашних школьников на бесконечные чеченские войны?
— . Песня мне, конечно, нравится. Это не фига. Я пишу очень много собственных песен и перепевать чужие нет никакого желания, но когда я это все же делаю, то главным образом по любви. Исполняю я также песню Высоцкого «Беда». Перепевать чужое всегда опасно. Если уж взялся, то должен быть полностью уверен в своих силах! Кстати с этой песней произошла одна любопытная и показательная история. Я полетела в Чечню, где было очень страшно. Там не пахнет, а просто воняет войной. Я была одна, и очень не хотелось умирать. На концерте я спела всего четыре песни, включая «То, что я должен сказать», и -представляете! – во время трансляции выступления по российскому телевидению именно песню Вертинского «на всякий случай» вырезали! Я прекрасно понимаю, зачем они это сделали!
— Судя по истории русского рока – женщины там скорее счастливое (или несчастное – как кому нравится) исключение. Не возникает ли у тебя иногда ощущение, что ты делаешь грубую мужскую работу?
— Я занимаюсь своим делом. Но, вы правы, рок-н-ролл – не женское занятие. Нужно быть одновременно очень сильной и очень нежной, чтобы не уподобиться мужчине. Мы ведь не можем равняться на мужчин – так устроено природой, что мы слабее. Я не знаю, откуда берутся у меня силы. Наверное, их дают ребята, которые пришли на сегодняшний концерт. Я очень благодарна Запорожью за это.
— Как проходят съемки твоего видеоклипа в Киеве?
— Мы снимем там целых два клипа! Первый уже готов, а вот за второй (на песню «Моряк») возьмемся завтра. Я написала сценарий, по которому актеры весь клип будут драться в морской таверне. Сама-то я уже давно не дралась – потеряла форму!
— Твой первый альбом сразу же взяло в ротацию радио «Русский шансон». Тебя не коробило соседство в радиоэфире с бардами, воспевающими воровскую романтику, и всякого рода маргинальными персонажами?
— Я сама маргинальный персонаж. Вы знаете, как я люблю блатные песни? А как я их пою! Вот эту знаете? (С интонацией прожженного жигана Диана пропела.) «Помнишь, с девочкой гуляли мы в саду?..» Я не считаю шансон маргинальным искусством в России: у нас кругом сплошные зоны. Такие явления, как Катя Огонек или Люба Успенская, абсолютно нормальны для нашей культуры. Если серьезно, то после написания песни, она мне уже не принадлежит: крутите, где хотите.
— А как же авторское право?
— Их защищает любовь, с которой они были написаны.
— То есть «Ночным снайперам» ничего не платят за трансляцию песен на «Шансоне»?
— Конечно, нет. Ни мы им, ни они нам.
— Тебя что-нибудь связывает с Украиной?
— Странный вопрос. Мы записали в Киеве целых два альбома: «Цунами» и «SMS». Мой роман с Украиной длится уже достаточно давно. Приезжая сюда, я чувствую себя, как дома. Может потому, что все мы – славяне, несмотря на то Украина стала, на мой взгляд, очень симпатичным независимым государством? Слава богу, что вы отпочковались от России! Сама я родилась в Белоруссии и понимаю, что общность корней имеет большое значение. В последнее время много пою по-украински. (С чудовищным акцентом. – авт.) Песня «Друг» группы «Океан Эльзы» мне очень нравится, хотя и не понимаю половины слов оттуда. Вот что, например, значит «стати твоим шовном»?
— Какие ты еще любишь украинские песни?
— За столом я их, конечно, не пою, но послушать иногда могу забористого и отчаянного Олега Скрипку или харизматичного и мелодичного Славу Вакарчука. Еще люблю ансамбль «Друга Ріка». Что касается барышень, то мне запомнилась Гаитана. Вообще Украина развивается в музыкальном отношении намного быстрее и западнее, чем Россия.
— Каким образом проводятся рок-концерты во МХАТе? Какие группы могут принять там участие?
— МХАТ имени Горького – довольно «раскрученная» рок-площадка. Отбором групп для выступления там занимается одно из концертных агентств. Мне кажется, достаточно нелепо прыгать с гитарами на театральных подмостках, где недавно ставился «Вишневый сад», поэтому я играю там, как бард, в акустике – без барабанов и усилителей.
— Возишь ли ты с собой на гастроли гитару, подаренную Глюкозой?
— Да, я сегодня на ней играла! Подарок Саши и Наташи Ионовой — одна из самых любимых моих гитар. Есть еще черная гитара Gibson, которая так истерлась от употребления, что, когда я однажды принесла ее в ремонт, мастер спросил «Это такой дизайн?» Я в ответ: «Это мои ручки!»
— У тебя в песнях много всяких японских реалий, ты даже на гастроли туда съездила. Есть ли там у них радио «Японский шансон»?
— Мне кажется, там у них там все – шансон. Японские песни в два раза длиннее наших, поэтому концерт длится часа три-четыре! Причем все расписано с точностью до секунды. Это знойные люди, доложу я вам!
— В Украине, к сожалению (или к счастью), нет такого явления, как воровской шансон.
— Не может быть! Вы хотите сказать, что в Украине никогда не воровали?
— Воровали, но не пели об этом. В одной из своих песен ты поешь, что не любишь маленьких собак. А за что?
— Под маленькими собаками я имела в виду подлецов, сволочей и трусов. Вот их я действительно не люблю.
— В ваших песнях много сожалений об уходящих годах и надвигающейся старости «31 весна», «Я не смею поверить, что старость и мой удел». Не рановато ли? Или, может, есть какие-то другие причины?
— Я не боюсь старости. С каждым прожитым днем мы отнюдь не молодеем. Но своего возраста я не чувствую. Сегодня на концерте мне было четырнадцать лет, а сейчас – что-то около девятнадцати, а в гостинице от усталости я превращусь в женщину лет сорока пяти. Стараюсь проживать каждый день, как последний, и сегодняшний концерт – тому яркий пример. У меня не было ни одного халтурного концерта или прожитого дня. Я отдаю себе отчет в том, что живем мы один раз, и это никогда не повторится. Тут я отрицаю буддизм с его перевоплощениями в слона и так далее.
— А во что вы верите?
— Я верю. С Господом у меня очень четкие и честные взаимоотношения. Он прикрывает меня во всех моих залетах и дерзновениях. Однажды он сказал мне, что будет делать это до тех пор, пока я не совру. При первой же лжи он отвернется от меня, и тогда жизнь кончится.
— Какие у вас впечатления от Запорожья?
— Во-первых, я счастлива. Во-вторых, я еще раз убедилась, что живу не зря. Сегодня на сцену выходили такие прекрасные молодые люди с цветами! Я вернусь еще раз днем, чтобы посмотреть ваш город. Я бы хотела увидеть, откуда родом люди, так тепло встречавшие меня на концерте.
21.03.2007