2009 09 23 Газета «Московский комсомолец»: интервью «Армия Снайперов»

Корреспондент — Алла Жидкова

Диана Арбенина, предводительница рок-группировки “Ночные снайперы”, девушка экстравагантная и неугомонная. От нее чего только не жди: то она ногу ломает, то убегает от медведя в горах, то “снотворные” поэтические книжки выпускает. А недавно на всех углах стала рассказывать о своей армии, то есть армии поклонников ее группы. И даже новый альбом “снайперов” назвала “Армия’09” в честь своих фанатов. В беседе Диана рассказала, что ее армейский прорыв отчасти произошел благодаря Алле Пугачевой. Интересно, как эстрадная Примадонна влияет на русский рок?

— Как только вы заявили об армейской теме нового диска, сразу же начались сравнения с Кинчевым и его “армией “Алисы”.

— Я знала, что есть сообщество, которое называется “армия “Алисы”, и в данном случае наше движение мне кажется абсолютно нормальным. Во-первых, это естественно, а во-вторых, это диктуется даже названием. А если попытаться обозвать это движение иначе, я другого слова не найду. Пусть это действительно вслед за “Алисой”… Это классно звучит и правильно по сути. Я бы так альбом не назвала, если бы не было песни “Армия”, которая стала для меня гвоздем программы.

— В клипе “Прекрасных дней” вы в платье, при макияже, что совершенно необыкновенно смотрится, потому что обычно вы пренебрегаете женскими примочками. Съемки долго происходят — как вам было ощущать себя в этих оковах?

— Никаких оков, мне нравится носить и то и другое. Выбирала платье я, и я рассказывала стилисту, в чем хочу появиться. Моя идея была надеть и белые колготки. Я не умею носить то, что мне претит и не нравится, и думаю, это было бы видно. А там я, наоборот, кайфую от того, как я выгляжу.

— Почему в жизни вы не делаете макияж?

— На самом деле раз на раз не приходится. И если говорить про выступление, то диктует жанр. Что касается будней, то после работы в Лос-Анджелесе мне стало нравиться сочетание несочетаемого. Например, как сегодня — усеченные штаны в спортивном стиле с несколько неожидаемой шляпой.

— У ваших песен обширная география (Куба, Южный полюс), вы путешествуете по разным странам — складывается ощущение, что у вас прямо страсть к познанию новых мест и миров.

— Наверное, это идет из детства. Меня родители перевозили с места на место. Я родилась в Белоруссии, когда мне было три года, они переехали на Север, в совершенно другую точку нашей огромной страны, и там мы ездили из поселка в поселок. Потом они переехали на Колыму, оттуда в Магадан, в Питер. География по-хорошему адская. Я привыкла обустраивать место, в котором нахожусь, делать его домом для себя, будь то Новокузнецк или Екатеринбург. Я перекинулась на путешествия, потому что мне нравится быть свободным человеком. Я не турист, который ходит группой за зонтиком. Мне нравится приехать, взять машину и ездить, смотреть, что мне интересно в той или иной стране. Но я этим не кичусь и свои путешествия не считаю. Ну была и была — здорово. Это очень помогает постигать мир. Кстати, только сегодня вспоминала один казус! В Норвегии мы с приятелем залезли не на ту гору и сбились с пути. И я пишу своему пресс-атташе Юле Конторовой СМС: “Юля, что такое “грткнуттен”?”. Она отвечает: “Если ты видишь слово “грткнуттен”, значит, ты находишься в Швеции в партизанских лесах”. Как мы так оказались в Швеции — непонятно! Я несколько передрейфила в той поездочке… Так что разные бывают ситуации.

— Расскажите про недавнее путешествие в Чили, где вы жили в хостеле. Это был особенный низкобюджетный вариант?

— До этого случая мне казалось, что хостелы — это что-то вроде американской Армии спасения. Но мои американские же друзья однажды открыли мне глаза, уверили, что это нормальная штука, типа студенческой общаги. Я решила: почему не вспомнить времена учебы в Питере, веселой жизни в общагах? Ведь я уже так устала от гостиниц — в моей жизни их было больше, чем у горничных, которые их убирают. Захотелось разнообразия. В хостеле, где я поселилась, было чисто и можно было жить в номере одному, но не до шика, конечно. При таком способе путешествий основные деньги ты тратишь не на бытовые условия, а на поездки и приключения. Зато там была классная атмосфера, там жили студенты со всего мира. На ресепшене сидела колоритная итальянка, перченая, но противная, что называется “на малине”. Она в зависимости от своих симпатий кому-то выдавала ключик от лучшей комнаты, кому-то от худшей. И ее надо было периодически ставить на место. Смешно было.

— Сколько песен было написано в Чили?

— И в Чили, и в Аргентине — я их спаиваю, потому что сначала приехала в Аргентину, потом спустилась до Южного полюса, потом поднялась до Чили, потом перелетела в Буэнос-Айрес. Там был написан костяк альбома: “Армия”, “Виноград”, “Fly”… Если бы этих песен не было, я бы не сподобилась на альбом. “Fly” писалась буквально вопреки. Я гуляла по ботаническому саду в Буэносе, у меня не было бумаги, но я понимала, что текста будет много и надо его как-то записывать. Приходилось без конца рыться в карманах, доставать салфетки. Еще группа японских туристов меня как будто преследовала! То японцы, то кошки постоянно попадались на дорожках.

— Вы часто вспоминаете детство?

— Частенько, мне нравится в себе его ощущать, нравится, что во мне нет заскорузлости и взрослости. Я была очень бойкой девочкой. Не было никакого желания играть с девчонками, вокруг меня постоянно были парни. И я постоянно была увлечена какими-то занятиями. Это до сих пор так — не могу отдыхать, просто сидя, отдыхаю в процессе какого-то дела.

— Видео с пятилетней девочкой Соней, которая вместе с вами наизусть поет “Южный полюс”, вышибает слезы на первой же минуте — ведь известно, что девочка тяжело больна. Вы участвуете в ее судьбе?

— Имя у нее, конечно, клевое — Соня Пятница, и родилась она 1 мая, представляете! Когда я “Южный полюс” написала, поначалу сама на репетициях с листа пела. И вот Чулпан Хаматова звонит и говорит, что они с Соней хотят мне подарок сделать, девочка хочет спеть на концерте эту песню. Я думаю: странно, хороший такой выбор, но как она это все запомнит! А она пришла… ну вы слышали, как здорово пела. Единственное, немного торопилась, но это из-за волнения. Представьте — огромный зал, столько людей, конечно, тут будешь волноваться. С тех пор мы с ней общаемся. Она очень самостоятельная, сама отвечает на телефонные звонки и вообще девчонка с юмором. Тем не менее на нашей совместной записи, мне стало предельно ясно, что она отличается от всех других детей и от всех детей, которым посчастливилось родиться здоровыми. Она прекрасно понимает, что нужно бороться. Поэтому очень хочется ее поддерживать. Я была у нее 9 сентября, сказала ей: мол, если подготовишься и будешь себя хорошо чувствовать и начнешь есть, тогда на ближайшем концерте будешь со мной что-нибудь петь. Она: “Мне нравится “Асфальт”. Можно “Асфальт” петь?”. Конечно, можно.

— После шоу “Две звезды” вы прослыли любимицей Пугачевой. По прошествии времени какие у вас ощущения от общения с Аллой Борисовной?

— Я в нее, конечно, влюблена. Это человек, который многому может научить. Несмотря на свой колоссальный опыт и загруженность, она настолько не зашорена для нового и для молодого — это очень важно. Когда люди становятся мэтрами, многие из них ведут себя так, что “ничего нет, кроме меня, и все уже закончилось, и я самый лучший”. У нее совершенно не так. В прошлом году мы пригласили ее в клуб. Она пришла, отслушала весь наш концерт, два с половиной часа, что-то там записывала у себя. И после этого пришла в гримерку, подарила мне охапку цветов. В ней столько молодости и желания что-то делать дальше — это уникально, это самое главное в людях любой профессии. Нельзя обрастать коростами и думать, что ты уже всего достиг. Оглядываясь назад, могу сказать, что мне с ней колоссально повезло, потому что о такой встрече можно только мечтать. В живописи я бы хотела встретиться с Шагалом. В эстраде — именно с Пугачевой, ни с кем больше. И спасибо ей за то, что она в меня поверила, потому что меня больше били и топтали… И мне не хочется ее разочаровывать, ведь она помогла мне с выпуском этой пластинки. Она же нас с Дятловым наградила своими личными звездами на шоу и дала нам 50 тысяч долларов, которые мы поделили. Я свои 25 тысяч пустила на запись альбома.

— Что вы думаете по поводу этой страшной ситуации, которая сейчас сложилась в семье Пугачевой?

— Это ужасно, этого просто никто не ожидал. Я не понимаю, как решать эту ситуацию… Как они будут обращаться с этим парнем… И главное, в этой ситуации больше всех жалко Аллу Борисовну, как ни странно. Потому что она бабушка — и не вырывать же ей ребенка силой… И потом, они с парнем явно что-то делают, судя по тому, что я видела на записях с пресс-конференции, куда его приводили. Он там выступал и говорил какие-то ужасные вещи.

— Как на вас реагируют пожилые люди?

— Они мне верят и доверяют, когда я пою песни не нашего поколения, а больше их. И пусть мне было тяжело на “Двух звездах”, но этот опыт мне помог сказать, что я нормальный, взрослый, чувствующий песню человек, несмотря на детство, которое во мне присутствует. На мои концерты стали приходить бабушки. Я им говорю спасибо, мне так здорово от того, что они добираются, им ведь это уже тяжело. И мне эта публика чрезвычайно дорога. Они не считают меня пустоцветом и пустопорожностью. Нельзя забывать об этом. И я очень люблю свою бабушку, ей 91 год, я ее стараюсь поддерживать.

— Какая у нее любимая песня?

— “Снегопад-снегопад”!

23.09.2009