2014 12 18 Портал «Малина»: «У нас никогда не было конфликтов с властью»

Диана Арбенина — музыкант, лидер рок-группы «Ночные снайперы». Родилась в Белоруссии, позднее с семьей переехала в Россию. Окончила факультет иностранных языков Магаданского государственного педагогического института, а также филологический факультет Санкт-Петербургского госуниверситета. В августе 1993 года вместе со Светланой Сургановой, ныне лидером группы «Сурганова и оркестр», создала рок-группу «Ночные снайперы». На сегодняшний день Диана является автором более 200 песен и десятков стихов, которые сама предпочитает называть «антипеснями». Они вышли в четырёх поэтических сборниках — «Дезертир сна», «Колыбельная по-снайперски», «Аутодафе» и «Спринтер».

3 июля 2014 года Диана Арбенина выступила с концертом в Киеве, на котором поддержала своих поклонников, проживающих на Украине, и извинилась за своих российских коллег-музыкантов, которые не разделили её поддержку украинских фанатов. Спустя некоторое время СМИ назвали её «врагом народа». Затем концерты «Снайперов» были отменены в 20 городах России, а 5 сентября 2014 года не состоялся её поэтический вечер, который должен был стать одним из событий фестиваля «Букмаркет» в Москве. Сегодня в её гастрольном графике сохранились лишь четыре города: Москва, Санкт-Петербург, Воронеж и Екатеринбург.

Екатерина Дегай: Диана, здравствуйте.

Диана Арбенина: Здравствуйте.

ЕД: Я очень рада, что ваш концерт в Екатеринбурге всё-таки состоится. Мы находимся за кулисами, и буквально через полчаса всё будет. Как вы думаете, что же всё-таки произошло, из-за чего отменялись ваши концерты? Ведь вряд ли это была какая-то такая воля сверху — скорее, страх администраторов на местах?

ДА: Абсолютно точно. У меня никогда не было конфликтов с властью, нас никогда не запрещали, не закрывали и не цензурили. Это очень объяснимо, потому что все эти 20 лет я играла и играю песни о любви.

Я больше чем уверена, и я могу это доказать, что всей этой ужасной историей управляли люди на местах, причём с молчаливого согласия тех, кто был рядом. Концерты отменял, если грубо говорить, не аппарат президента, а люди на местах — в Волгограде, во Владимире. Во Владимире вообще очень хорошо отличились, когда на площади поставили мою ростовую фигуру, и рядом стоял человек, который собирал подписи за и против концерта. Вы вообще понимаете, насколько это глупо? Или когда люди по вечерам ходили по квартирам и опять же собирали подписи, как будто им дома не сиделось.
Это всё просто художественная самодеятельность на местах. И концерт в Екатеринбурге тому доказательство. Фанаты, условно говоря, в Волгограде смогли с этим смириться, а в Екатеринбурге нашёлся человек — и я не буду называть его имя, — который сказал: «А с какой стати концерт моей любимой группы в моём любимом городе отменяют? Я против». И этот человек — эта девушка — начал борьбу за то, чтобы мы приехали. И мы приехали. Если бы мы были закрыты властью, ей бы сказали: «Знаете что, идите лесом». Она сделала этот концерт сама, и я буду ей благодарна по гроб жизни, потому что она ещё раз доказала, что всё, что происходит, — это на местах.

Я политикой не занимаюсь и заниматься не хочу. Но при этом у меня есть гражданская позиция, которая заключается в том, что я как человек, у которого есть ответственность перед своими фанатами, не могу стоять в стороне, когда начинаются войны между людьми. Я выступала и выступаю за мир. Я об этом сказала, и мои слова просто неправильно трактовали.

ЕД: Почему вы сказали в Киеве «Я прошу прощения за своих коллег»? Что вы имели в виду?

ДА: Накануне, 3 июля, стали отменяться концерты. И наши рокеры, которые табунами туда ездили, очень любили эту страну и Киев в частности, вдруг просто как-то отошли в сторону. А люди, которые ходили на концерты, не поняли, в чём их вина. Я считаю, что они действительно ни в чём не виноваты. Они не лежат в окопах или что-то делают с оружием — они просто хотят мирно жить. И их нельзя оставлять в условиях гастрольного голода.

ЕД: Есть и другая сторона. Я знаю, что вы знакомы с Юрием Башметом…

ДА: У нас, кстати, планируется совместный концерт в Сочи. Но ещё рано говорить об этом, мы только начали репетиции.

ЕД: Башмет из Львова, он провёл там 17 лет, у него там живёт брат. И когда в марте случилась вся эта история, его исключили из числа почётных профессоров Львовской музыкальной академии. Здесь тоже есть перекос.

ДА: Это чудовищно. А что значит «тоже«? В Украине чудовищное количество перекосов и перегибов. Там по большому счёту военное положение.

Я не знаю, когда этому будет конец. Я спрашиваю у моих знакомых, которые там остались, — они не понимают, что будет дальше.

ЕД: Что вы чувствовали этой осенью? Вы говорили о том, что поняли, кто как к вам относится, это был такой водораздел.

ДА: Конечно.

ЕД: Кто на самом деле оказался друг?

ДА: Я была очень удивлена некоторым поступкам некоторых людей, но оставим это за скобками — плохое ко мне не прилипает. Я очень очарована некоторыми людьми, которых я до этого вообще не знала лично, а они выражали мне свою поддержку. В частности, Вера Полозкова, которая отказалась участвовать в книжном фестивале «Букмаркет», когда мне запретили там читать стихи. Узнав об этом, она сняла с программы своё выступление.

Со мной остались мои друзья. Со мной осталась моя семья, и мне, конечно, очень помогли дети. Они вот этим своим (выговаривает, по-детски картавя) «Мама, но пасаран»… Знаете, они, слава богу, ничего не понимают — им в феврале будет только пять лет, — поэтому я приходила домой и понимала, что у меня всё в порядке, у меня есть семья, и всё хорошо.

ЕД: А вы знаете что когда в Екатеринбурге была Светлана Сурганова, она в интервью говорила о том, происходящее с вами — это безобразие?

ДА: Для меня это новость, потому что она мне не звонила и меня не поддерживала.

ЕД: Какие ещё уроки вы извлекли из этой истории? Как теперь жить с этим знанием и пониманием?

ДА: Так же жить. Осень ещё раз убедила меня в том, что нельзя бояться, потому что ты, во-первых, непонятно чего боишься, а во-вторых, ты не имеешь права идти на сделку с совестью. И нужно петь дальше.

ЕД: С другой стороны, ответственность за слово очень высока.

ДА: Конечно, и это прекрасно. Я знаю, что когда моему сыну будет 20 лет и он спросит «Мама, что ты делала в 2014 году?», я скажу «Я не молчала».

ЕД: У вас недавно было несколько концертов заграницей — в Великобритании, в Финляндии…

ДА: В Стокгольме сыграли тоже.

ЕД: Были ли какие-то сложности, проблемы из-за того, что приехали русские музыканты? Ну, на ваши концерты, наверное, русские в основном ходят?

ДА: Конечно. Слушайте, когда на моём месте будет сидеть любой другой русский рокер или музыкант, и будет говорить, что в Швеции он играет шведам, а в Хельсинки финнам, а в Англии англичанам, вы скажите ему — дорогой, не надо свистеть, пожалуйста. Я правда не понимаю, почему музыканты боятся говорить, что мы играем русским. Да это прекрасно. Когда я приезжаю за границу, я понимаю, что я лицо отечественной культуры, и мне от этого классно. Я испытываю гордость, мне это нравится. Я действительно отвечаю за то, что я делаю.

Мы играем 99% русских людей, которые там живут, и ни на одном концерте не было ни одной провокации. Ни на одном концерте не было ничего жареного или какой-нибудь клубники или каких-то вопросов. Всё очень толерантно и всё нормально. Более того, у меня не было никогда никаких проблем, когда я приезжала в тот же Львов. Я помню, как года четыре назад летела в самолёте, и со мной летел один журналист. Он спросил, куда я лечу. Я ответила, что в Западную Украину — Львов, Ивано-Франковск, вот эти города». Он говорит: «Ой, не надо туда ехать, боже мой, там тебя убьют, расстреляют». Я говорю: «Дорогой, всё будет в порядке, я тебя уверяю». Не было ни одной провокации. Всё зависит от вас.

ЕД: Вы уже упомянули детей. Так получилось, что у них двойное гражданство, они ещё и американцы.

ДА: Да, они родились в Америке, но они не американцы. Они имеют право выбрать, когда им будет 18 лет. Понятно, что я на их выбор никак не смогу давить, потому что они будут взрослые. Но 18 лет надо дождаться.

ЕД: Хочу спросить про экспериментирование, мне кажется, оно вам свойственно. Недавно в нашей студии был Сергей Мазаев — он, знаете, в 50 с лишним лет начал заново осваивать кларнет и выходить на сцену в филармонии.

ДА: Классно.

ЕД: У вас был опыт с диджейством…

ДА: У меня был аккордеон. Я в Чили вдруг прониклась… или нет, не в Чили — в Аргентине… или в Чили… Ну, я где-то там была, на Южном Полюсе. И я вдруг поняла, что пишу песню и мне нужно написать её на аккордеоне. Был у меня такой опыт.

Что касается диджейства, то я думала, будет легче. Но это очень классное и очень тяжёлое занятие.

ЕД: А ещё вы выпустили альбом на английском языке. Это же тоже новая фаза — другая ритмика, другой язык.

ДА: А что вы хотите? Мне в этом году исполнилось 40 лет. Я думаю, что у меня наступил такой момент, когда одна эпоха сменила другую. И эта осень тоже тому подтверждение, в глобальном смысле. У меня очень хороший коллектив — нас сейчас четверо на сцене, и я могу сказать, что это коллектив, который не остановился в собственном развитии и который может себе позволить играть для очень маленькой аудитории где-нибудь очень далеко.

Люди делятся на две категории: те, которые чего-то достигли и вдруг считают, что они теперь герои навсегда, и тут (показывает — на лбу) у них звёзды, а другие люди просто думают, чего-то достигнув, что они ничего не достигли, и идут дальше. Сейчас мы занимаемся тем, что мы играем для маленького количества людей условно в Стокгольме, но мы безумно от этого кайфуем, потому что только делая что-то новое, ты растёшь. Это очень важно.

ЕД: Вы упомянули ваш возраст. У вас в одной песне есть такая строчка: «Я не смею поверить, что старость и мой удел». Для любой женщины отношения с возрастом — сложный вопрос.

ДА: Конечно.

ЕД: Но мне очень понравилось, как вы сказали, что вам очень комфортно в вашем возрасте.

ДА: Комплексов у меня точно нет. Мне нравится. И потом, дети очень помогают себя чувствовать на пять лет, на 17 лет, на 11 лет. Я могу сказать точно, что я не занудная мама.

ЕД: Почему у вас грустные песни? Как может радостный и счастливый человек писать такие грустные песни?

ДА: Да, я очень весёлый человек. Давайте я отвечу формулой, которую не я, к сожалению, придумала и которая универсальна: лучше грустно петь, чем грустно жить. Я живу весело, а пою грустно. Наоборот, мне кажется, было бы намного ужаснее. Я просто живу с ощущением того, что это будет позволено мне один раз. И мне нужно соответствовать моему уровню умственного и душевного развития, поэтому мне зачастую и становится грустно. Но без всякого намёка на деградацию и декаданс.

ЕД: Как далеко вы думаете о своём будущем? Вы живёте здесь и сейчас?

ДА: Здесь и сейчас. Мне это важно. Сегодня мне главное сыграть, понимаете? Я этого дня ждала так же, как человек, который это сделал.

Сегодня самый главный концерт этого года, несмотря на то что он находится далеко от Москвы. Я вижу, чем я занималась эти 20 лет, — я вырастила очень хороших людей, у которых есть гражданская позиция, голос, глаза, точка зрения, душа, сердце. Всё не просто так. У нас очень классные фанаты.

18.12.2014